– Ага! Почти! Значит, вы видите некоторый просвет?
– Самый незначительный.
– Надо было сказать об этом.
– Я жду сообщений от Бельанфана. Как только получу ответ, я вам сообщу.
Люилье снял с вешалки плащ, взглянул на стрелки электрических часов.
– До девяти я буду дома. Потом уеду ужинать к друзьям. Но вам дадут номер телефона. Звоните не задумываясь. Добрый вечер, Марей. Защищайтесь, черт возьми!
Комиссар спустился к себе в кабинет, где его ждал Фред.
– Ну как? – спросил он.
– Завуалированные угрозы. Перепугались они не на шутку… Может, я и сгорю, но сгорю не один… А-а, ты велел принести поднос, это хорошо.
Марей открыл бутылку пива и стал пить прямо из горлышка. Фред с беспокойством следил за ним. Марей перевел дух, поставил пустую бутылку на стол и спросил:
– Что слышно от Бельанфана?
– Он взялся за работу. Отыскал с полдюжины отпечатков, но уверяет, что все не то.
– Схожу-ка я к нему, – решил Марей. – Записывай, если будут звонить.
Совсем недавно для Бельанфана оборудовали под самой крышей вторую лабораторию. Картотека находилась в конце того же коридора. Несмотря на объявления «Курить запрещается», паркет был усеян окурками.
– А, вот и ты, – сказал Бельанфан. – Ну и работенку ты мне подкинул.
На нем был грязный халат, весь в пятнах, изъеденный кислотами. Он был тщедушный, белокурый, из кудрявой шевелюры все время выбивалась одна, закрученная, точно пружина, прядь и падала ему на глаза. Конверт в зажимах ярко освещался прожектором на подвижном стержне, стол был загроможден всевозможными склянками.
– У меня семь отпечатков, – сказал Бельанфан, – но, за исключением двух, все чепуха.
Он показал Марею на эмалированные бачки, в которых плавали фотоснимки.
– Не густо, – произнес Бельанфан. – Люди чересчур тщательно моются. Вот этот ничего… А этот, строго говоря…
Марей ничего не различал, кроме сероватых полос, испещренных более светлыми прожилками.
– Большой палец левой руки, – комментировал Бельанфан. – И палец этот мне что-то напоминает. Я его, конечно, видел, но когда?
Прикрыв глаза, он призвал на помощь свою удивительную память.
– Не вдаваясь в технические подробности, – шептал он, – я могу утверждать, что палец этот когда-то давно был слегка расплющен. Еще заметен шов у сустава… Я жду, когда принесут увеличенные снимки. Ну как там клише? – крикнул он в глубь лаборатории.
Потом, вернувшись к фотоснимкам, колыхавшимся в бачках, добавил:
– Парень, должно быть, побывал у нас, но в связи с каким-нибудь незначительным делом, иначе я бы вспомнил…
Ассистент принес увеличенные снимки, еще влажные, и Бельанфан, наколов их один за другим кнопками на доску, отступил немного назад и, склонив голову, разглядывал их.
– Ты не хуже меня видишь, – объяснял он, – шрам… а вот здесь наверху расплющено…
Палец его скользил по снимку, словно по штабной карте, следуя направлению каждой линии.
– Вспомнил, – продолжал Бельанфан. – Этот тип пытался открыть сейф.
При этом слове сердце Марея забилось сильнее.
– Сейф?
– Не то чтобы настоящий… Просто маленький сейф с секретным замком у одного врача… Уж не помню, что он там делал у этого врача… Во всяком случае, тогда отпечатки пальцев сыграли роль… Подожди… Пойду схожу в картотеку.
Марей остался один, на его глазах краешки фотографии стали свертываться от света раскаленных ламп. Если Бельанфан не ошибается, неуловимого убийцу удастся разоблачить. Достаточно имени, описания примет, и ему уже не уйти. Бельанфан все не возвращался. Марей достал свою последнюю сигарету, перегнувшуюся пополам от слишком долгого пребывания в кармане, и нервно закурил. Нет, что-то вдруг все идет чересчур уж легко!
– Вот, – крикнул Бельанфан. – Нашел.