Вскоре после того, как новый шеф РСХА стал обживать свой кабинет, Браилов-Цорн неожиданно получил вызов наверх. Человек неглупый и не без способностей, Кальтенбруннер сразу понял, что работать ему придётся, как во вражескому тылу. Гиммлер, немало претерпевший от своевольного и неподконтрольного Гейдриха, сразу же решил показать новичку, «ху» ist «ху». И не только здесь, на Принцальбрехтштрассе, но и в СС, и в целом в рейхе. Любимчик рейхсфюрера СС бригаденфюрер Шелленберг начальник Шестого Отдела РСХА и прямой начальник Цорна тоже «улыбался клыками». Он не только не пытался скрывать ангажированности, но даже бравировал ею. А тут и начальник Четвёртого отдела тайной полиции группенфюрер Мюллер начал «демонстрировать характер». Скучная жизнь явно не грозила новому шефу РСХА.
Положение Кальтенбруннера несколько облегчало то обстоятельство, что на него «уронил глаз» теперь уже всесильный Мартин Борман заместитель фюрера по партии, начальник канцелярии НСДАП и министр без портфеля. Внимание рейхсляйтера оставляло новоявленному шефу СД некоторую свободу манёвра. Правда, лишь в узком пространстве между интересами обоих могущественных вождей рейха: рейхсляйтером и рейхсфюрером СС. Но это не было маневрированием между Сциллой и Харибдой: только одна из них «заказывала» обергруппенфюрера «к обеду» целиком. Вторая была умнее и умереннее, предпочитая уедать жертву частями и небольно. Поэтому Кальтенбруннер начал однозначно тяготеть ко второй.
Едва усевшись в кресло, обергруппенфюрер сразу же почувствовал острую нехватку лично преданных ему людей. Ну, или хотя бы тех, кому он мог доверять: «высота» и «специфика кресла» вынуждали к тому. Потому что падать оттуда можно было только в никуда. И нуждался он не в «ветеранах движения», а в людях умных, образованных и с положением. Поэтому, хоть и «не от хорошей жизни», но он очень скоро обратил внимание на сотрудника Шестого отдела Вальтера Цорна. Ну, вот, некуда ему было деваться. И, честно говоря, Цорн рассчитывал на это. Засиделся он в столоначальниках, да и «жила» оказалась «неглубокой»: кончалась. Требовался свежий источник: Москва заждалась оригинальной информации.
Однако сам он высовываться и не думал: чревато. И отнюдь не непониманием: усекновением головы. Поэтому, идя «на первое свидание» с новым шефом, Цорн-Браилов терялся в догадках: потеря или приобретение? Вознесут или уронят? «Доработался» или заслужил? Вариантов для будущего было много, а он для них один. Отсюда и такое напряжённое биение мысли, и такая неопределённость в мозгах. Вроде, нигде не наследил, а ощущение такое, словно идут по следу.
Бдительность дело нужное, а в работе разведчика первостепенное. Но сейчас Браилов перебдел. Хотя (это насчёт перебдеть и недобдеть). Что же до Кальтенбруннера Он тоже «соответствовал». Да, по своему характеру обергруппенфюрер был больше склонен к действиям решительным, чем к излишней осторожности: вся его биография свидетельствовала в пользу этого утверждения. Но непродолжительное пребывание в должности шефа РСХА заставило его быть осмотрительнее в поступках и высказываниях, не говоря уже о доверии к незнакомым лицам.
Поэтому, вопреки характеру и горячему желанию, он не сразу вышел на откровенный разговор с разведчиком из конторы Шелленберга, даже с учётом того обстоятельства, что ради этого разговора он и вызвал Цорна к себе. Обергруппенфюрер не мог не принимать во внимание того факта, что Шелленберг, будучи формально подчинённым Кальтенбруннера, явно тяготел к рейсфюреру и пользовался открытой поддержкой того. У шефа РСХА не было уверенности в том, что начальник Шестого отдела так просто согласится расстаться с Цорном. Да и он не знал пока того, насколько сильно Цорн был лично ориентирован на те или иные персоны в руководстве СС.
Это совсем не маловажное обстоятельство, не учитывать которое могли себе позволить только дилетанты, а к их числу Кальтенбруннер не принадлежал. Правда, к их числу не принадлежали и все его коллеги по руководящим креслам, что сильно усложняло его работу.
Поэтому обергруппенфюрер не удовлетворился изучением досье Цорна и сведениями о нём от третьих лиц, и в течение сорока минут общался с кандидатом, тщательно «прощупывая» каждую складку его нутра, не говоря уже об «ингредиентах». И, только убедившись в том, что Цорн является надёжным в представлении Кальтенбруннера человеком, шеф РСХА сделал ему предложение стать офицером для особых поручений при своей особе.