И теперь мое могущество прямо пропорционально вот этому, закончил отвечать колдун и потряс головой. В колпаке зазвенело.
А я слышал, что у волшебников вся сила в посохе, робко сказал я.
В общем-то, вся сила в волшебном порошке, строго заметил Мерин. С его помощью можно разнести любых врагов, и тогда проблем не будет. Но вот остальная сила в заклятьях. А посох Враки.
Он с кряхтеньем взобрался на посох, и тот, закряхтев не хуже Мерина, полетел по дороге. Мы пришпорили лошадей и Штушу и еле нагнали его возле моста через речку. Переправившись, некоторое время мы ехали в молчании. Потом наш нежданный попутчик неожиданно завел заунывную песню.
О-он зарезал сам себя-а! нудел он. Ве-я-селый разгово-ор!
Почему веселый? не удержалась Матильда. Зарезал же! Убийство!
Позолоти ручку! хитро подмигнул Мерин.
На «веселый разговор» лишних денег не было, и вопрос так и остался открытым. Волшебник же не унимался. Далее из его вокализов мы узнали, что «в одной эскадрилье служили друзья», «тяжелым басом гремит фугас», «лыжи у печки стоят» и что «здесь вам не равнина, здесь климат иной». На наши наводящие вопросы он отвечал только скабрезным подмигиваньем и своим вечным «позолоти ручку». Некоторое время мы развлекались тем, что выдавали свои варианты слов «фугас», «эскадрилья» и «Домбай». Меня же больше всего зацепила загадочная «страховка», на которую Мерин призывал молиться. Сплюнув, на всякий случай, через левое плечо, я пришпорил Вадика и проехал вперед, где и продолжил путешествие. Но и здесь до меня долетали вопли Причарда, который, на пару с Мерином, надсадно потягивал: «Како-ое нам дело до все-ех до вас! А ва-ам до ме-ня-а-а!!!».
Посовещавшись с Тильдой, мы выделили, наконец, Мерину небольшую сумму в обмен на то, чтобы он какое-то время не пел, а заодно и рассказал нам все про «страховку». Однако из его объяснений лично я не понял ничего, кроме того, что «у этого термина есть два, абсолютно разных значения, кои сейчас вам и будут изложены в надлежащем порядке»
Да за эти деньги, кипятилась Матильда, он нам и про «эскадрилью» с «лыжами» объяснить должен!
Но Мерин разводил руками, намекал на какие-то «тарифы» и «расценки», после чего пришел в совсем хорошее расположение духа и выдал следующую порцию народного творчества, звучащую чем-то вроде: «Гнусь болотная, притопали старатели, все болота, все ручьи перелопатили!».
Зря он про гнусь, поделился сомнениями Кутя. Ее хоть и не видели в этих местах лет уж так двести, а все-таки
В это время мы как раз подошли к очередной развилке. Три дороги змеились в разные стороны, дразня каждая своим удобством. Одна была мощеной желтым кирпичом, вторая шла по открытому месту, на солнышке, в конце же третьей заманчиво блестело приятное озерцо.
Никакой развилки здесь быть не должно, сказал я.
А что должно?
Вон у Прича спроси, он с Хруней ездил. И с папой, кстати.
Да, нервно сказал «саблезубый» оруженосец. Неделю едем лесом, потом пойдут уже логрские деревни, а там и до Камелота недалеко. Никаких развилок здесь никогда не было.
Да и лес какой-то не лесной, кивнула Тиль. Дремучий слишком. В глущобу путь его лежит до дерева Тум-Тум.
Это не здесь, отозвался вдруг Мерин. Это в восточной части. А мы на западе.
Что делать-то будем, господа и дамы, а также непонятные существа? спросил я.
Можно вернуться! бодро предложил Прич.
Можно кинуть монетку, дал идею волшебник. Только у меня лишних нет.
А можно еще прочитать то, что написано на камне, подал голос Штуша.
Действительно, на развилке полулежала вросшая в землю замшелая каменная плита. Надписи на ней были вырублены на незнакомом языке. Да еще и рунами. Я приуныл.
Можешь? спросил я у Мерина.
Могу. Позолотишь?
Позолочу.
Я кинул в колпак несколько монет и с удовольствием слушал мелодию, пока старик, тряся бородой, разбирал надпись.
Вам обязательно надо знать, что написано? Или можно подробности опустить?
Хотя бы скажи, куда ехать?
Туда, показал Мерин налево, на солнечную дорогу. Мы тронулись в путь. Нехорошие предчувствия так и не оставили ни меня, ни моих спутников. Поэтому удивление было не слишком сильным, когда, спустя полдня, солнышко заменили сгустившиеся облака и болотное марево, из которого, выстроившись в цепочку, с лопатами на плечах и напевая что-то вроде: «Хоу-хоу-хоу!», на нас вылезли вышеупомянутые гнусы.