Да, дело у меня к вам, я бы сказал, щекотливое, начал я издалека. Как вы знаете, в парторганизациях по всей стране сейчас вовсю обсуждают проект новой конституции СССР, вносят предложения и дополнения. Вот и мой непосредственный подчинённый вздумал сочинить уголовный кодекс, о чём я сам узнал случайно.
Это кто? Кажется, старший лейтенант госбезопасности Косов? не особо-то напрягая память, сделал предположение нарком. Уверен, что личные и деловые качества моего единственного заместителя он знал, поэтому угадывать здесь, в общем-то, было нечего. Кроме старлея, под моим началом до недавнего времени было очень уж мало людей с образованием хотя бы в семь классов.
Точно так, товарищ комиссар государственной безопасности первого ранга!
Ну и что? Почему не действуете обычным порядком? Обсудить в парторганизации, выдвинуть наверх предложение, защитить. И так до самой конституционной комиссии.
С кем обсуждать? Я своих бойцов на технику-механику натаскиваю, на юриспруденцию времени, уж извините, не хватает. Читка уставов и действующих законов потолок. Тут уж, извините, нужен профессиональный, от этого слова я скривился, натерпевшись за свою жизнь от «профессионалов», государственный подход. Среди кухарок, простите, этот проект обсуждать не только бесполезно, но и вредно. Уж больно идеи там, я бы сказал, оригинальные. Разнесут сплетни, может получиться много вреда.
Даже так? Вредный уголовный кодекс? переспросил Берия смеясь. Хорошо, что вы не вредитель, товарищ Любимов! Вы по-мелочи не играете! Уж если валить советскую власть, так под корень!
Направление разговора перестало мне нравиться и я не стал отвечать, а нарком, немного успокоившись, вроде как в шутку спросил.
Ведь не вредитель же?
Судите сами, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга, я старался отвечать как можно более холодно и ровно, давая понять, что такие шутки мне не по душе. Я бы мог сразу с этим вопросом пойти к своему хорошему знакомому, секретарю партийной конституционной комиссии, члену ЦК партии товарищу Кирову. Однако, уважая вас как честного человека, преданного партии большевика и главного, на данный момент, специалиста Союза ССР в поднятом вопросе, пришёл к Вам. Впрочем, если вы не готовы, то я могу уйти.
Зачем вы так сразу в штыки всё принимаете? Ми знаем, что вам доверяют многие уважаемые товарищи, Берия откинулся к спинке стула. Некоторые, правда, не доверяют. Но больше тех, кто доверяет. Как мы можем не прислушаться к мнению товарищей? Просто работа у нас такая, что мы проверять должны. И тех, кому не доверяют, и, особенно, тех, кому доверяют. Враги советской власти не дураки. Они как раз и стремятся втереться в доверие к уважаемым товарищам. Чтобы потом побольнее ударить изподтишка. Поэтому обижаться нечего. Тем более, вы сам теперь настоящий чекист и должны набираться опыта оперативной и следственной работы.
Где-то я это уже слышал, товарищ комиссар государственной безопасности первого ранга, ответил я с лёгкой иронией. А, припоминаю Этим постоянно тычет мне майор госбезопасности Кобулов. Забывая, видимо, что Ягоде моего опыта следственной работы хватило с избытком. А про оперативную мог бы Ежов рассказать. Да вот беда уклонился в сторону моря.
Вам просто повезло, что выкрутились, расслабленно махнул рукой нарком внудел, всем видом демонстрируя, что сказанное ему абсолютно безразлично.
Как сказать, как сказать, товарищ Берия. Один раз везение. Два совпадение, тут я, глядя до того на сцепленные на столешнице руки, резко поднял глаза и в упор спросил. Вы ведь не хотите вывести закономерность?
Сколько лет я вас знаю, товарищ Любимов, ви всегда ведёте себя вызывающе и питаетесь мнэ угрожат. Бэсполэзно. Тэм болэе, что у вас самого рыло в пуху! Ви прэдпочлы нэ замэтыт контррэволюцьоного сговора ваших подчынёных. Значыт самы замэшаны и являетэс скрытым врагом!
В том, что настучат, я и не сомневался, но чтоб самому наркому?
Чтобы подобное утверждать, надо возбудить дело, провести следствие, передать в суд и дождаться приговора. Но можно взглянуть на ситуацию и с иной стороны. Товарищ Берия, как получилось, что вы назначили на ответственную должность человека, которого подозреваете во вражеской деятельности?
Это оперативная необходимость, товарищ Любимов, на чистом русском, спокойно, Лаврентий Павлович продолжил словесное фехтование. Подозреваемого, пока тот явно не проявил себя, лучше держать поближе и под присмотром, перекрыв ему возможности для контрреволюционной деятельности.