Мармеладов вытолкал остолбеневшего финансиста за порог. Митя нахлобучил треуголку и поспешил вслед за ними.
V
Дождь к этому времени заменила мелкая колючая крупа, которая сыпалась с неба с одной лишь целью досаждать редким прохожим да проезжим. Всем, кто отважился выйти в промозглые улицы. Воздух стал холоднее и к тому моменту, как подъехали на Покровский бульвар, митина шинель покрылась изморозью.
Коляска остановилась у доходного дома Чердынцевых.
Приехали, нужный адрес, отрывисто пролаял возница из бороды, побелевшей от инея.
Почтмейстер отсчитал три монеты, добавил одну сверху.
Далеко не уезжай, он наклонился к кучеру и зашептал самым заговорщицким тоном. На углу постой, вдруг придется за квартальным ехать. А за хлопоты получишь еще.
Извозчик, одуревший сразу и от невиданного доверия господина с золотыми пуговицами, и от обещания щедрой мзды, начал заикаться.
Н-н-нешто ж мы не п-п-понимаем! Все с-с-сделаем в лучшем виде.
Но Митя уже не слушал, бежал к воротам, закрытым наглухо, оно и понятно, время к полуночи. Мармеладов и озябший до синевы директор сберкассы колотили по чугунной решетке, убеждая заспанного привратника отпереть и впустить. Тот отбивался строгим «не велено!» Он вскочил с постели, натянул кое-как галоши на босу ногу, набросил тулуп торопился, думал случилось что. А тут какие-то сомнительные персонажи к артисту Столетову, видите ли. Стучат, ругаются. Надо бы припугнуть полицейским свистком, подумалось ему.
Но тут из ледяного дождя выступила внушительная фигура в треуголке. Сторож мигом загремел ключами, ведь в бытность его мальчонкой, господа в таких же вот франтоватых шляпах, не моргнув глазом, могли отдать приказ: запороть строптивца вожжами. Насмерть. И никто бы с них за это не спросил. Вроде бы времена поменялись, вольная давно выдана. Закон един для всех писан. А все же боязно.
Входите, ваше-ство! Простите великодушно, не признал-с!
Внутренний двор был устроен по типу «колодца», войти в него можно лишь с одной стороны, через те самые кованные ворота, и далее через три крыльца жильцы расходились по квартирам.
Куда здесь к Столетову? строго спросил Митя, принимая роль строгую и начальственную.
Вот-с, туда, ткнул в левую дверь дрожащий палец. Михайла Ардальоныч там один проживает, во втором этаже. Остальные квартиранты съехали-с.
Почтмейстер решительным шагом направился к крыльцу, но был остановлен робким покашливанием.
Не извольте гневаться, ваше-ство, но вы до г-на артиста вряд ли достучитесь.
Почему? окоченевший финансист, притопывал на месте, чтобы хоть как-то согреться. Но услышав ответ, натурально остолбенел.
Он уж час, как мертвый.
Мертвый? взревел Митя. Так чего ты, вошь собачья, околоточного не позвал?!
Привратник, озадаченный его реакцией, ненадолго опешил, а потом замахал руками.
Что вы, что вы Не в том смысле мертвый, это не приведи Господи! тут он перекрестился. Михайла Ардальоныч каждый вечер напивается до мертвецкого состояния. Возвращается из театров, уже тепленький. После, в квартире, добавляет и в открытое окно роли разыгрывает. Громко так, с чувством. Нынче окон не отворял, по причине холодов, но и так все слышали-с. А как еще добавит, так и падает навзничь. Храп стоит до утра, да вот хоть сами послушайте.
Из неплотно закрытого окна второго этажа и вправду раздавалось равномерное похрапывание.
Так глубоко спит, что добудиться невозможно. Вы приезжайте к полудню, ваше-ство. Г-н артист как раз в сознание придет-с.
На душе у Мити потеплело от этой забавной коллизии. Но если Мармеладов прав, то жизни артиста по-прежнему угрожает банда опасных молодчиков, во главе с «пиратом».
Что же, приедем, непременно приедем. Вот что Как говоришь, тебя зовут? Харитон? Вот что, проследи, чтоб никто чужой до того времени к Столетову не шастал, особенно подозрительные типы с повязкой на глазу.
А то давеча упустил троих, и вон как аукнулось! вклинился Шубин.
Сторож, оробевший от митиной треуголки, на финансиста реагировал иначе.
Это кого же я упустил? встал он в позу, уперев руки в бока. Тулуп при этом распахнулся, оголив заштопанные портки и желтушную, хотя и крепкую грудь.
Иван Лукич отступил на полшага.
Столетов сам сказывал Для протокола Трое ворвались к нему, набедокурили, а после вывели под белы руки