Как?! Ленин говорил, что крестьянин это маленькая птичка? Ясин был поражен: похожую метафору он слышал, но и предположить не мог, что это слова Ленина!
Ну конечно, это же в книгах написано! Кстати, вы читаете по-русски?
Ясин сокрушенно покачал головой.
А по-китайски?
Ясин снова едва слышно выдавил свое «нет».
Тогда ничего не поделаешь у меня есть собрание сочинений Ленина, но, к сожалению, не на уйгурском. Ну да ничего; Ленин действительно так сказал. Эти слова всем известны. Разве Нияз не такая вот ощипанная, растерявшая свои перышки птичка? Поэтому, следуя заветам товарища Ленина, корову у Нияза не стоило отбирать. Начальник бригады Ильхам поступил слишком строго.
Ясин кивал слова Майсума начали действовать.
И по мусульманским обычаям тем более нельзя было так поступать. Какой бы ты ни был большой начальник, ты же все-таки уйгур как можно отвернуться и забыть о земляческих чувствах! Это нехорошо, это жестоко! Вот вы скажите а Кутлукжан, он какой человек?
Кутлукжан-то? Да, он человек хороший.
Вот видите! Как вы говорите, Кутлукжан вот такой человек, Майсум поднял большой палец, а некоторые именно его и отодвигают от дел. Кто же? Не мне говорить. Вы сами понимаете. У нас есть возможность замолвить за него словечко. Говорят, в следующем месяце приедет рабочая группа по социалистическому воспитанию.
Майсум проводил Ясина и почти сразу встретил Тайвайку, пригнавшего повозку с углем: весь с головы до ног в черной пыли даже в бровях и бороде застряла угольная крошка. Поверх угля был настелен кусок войлока, тоже покрытый пылью, на нем восседал сам Тайвайку в угольно-черном блестящем кожаном пальто, хотя день был не холодный похоже, стужа, въевшаяся в его тело, пока он ехал при звездах да в предрассветных сумерках загружал повозку, не до конца еще развеялась. Одни только сверкавшие белки глаз да розовые губы выдавали в нем живого человека.
Тайвайку-ахун, откуда уголь?
Из Чабучара.
Вот почему такой хороший! Одни крупные куски!
Там внизу помельче.
Я покупаю эту повозку, плачу наличными.
Нельзя это для малообеспеченных.
Хорошо-хорошо! Я ведь только пошутил; пою вам хвалебную песню за то, что вы привезли такой хороший уголь, не более того. У меня дома угля пока предостаточно. Что, братишка, на сегодня ваш рабочий день, пожалуй, окончен?
После обеда надо будет привести в порядок лошадь и повозку.
Ну хорошо-хорошо, а с конюшни приходите прямо ко мне домой
Благодарю вас, но
Какие «но»? Я ведь приглашаю вас от чистого сердца! Вечером, в пять часов, управитесь? Ну, тогда в шесть. Я буду вас ждать. Только обязательно приходите, нельзя не прийти! Договорились?
Приглашение Майсума не очень-то удивило Тайвайку. Его, холостяка, часто звали в гости то здесь, то там. Кто-то хотел проявить заботу: ну как это? здоровый мужик и будет возиться с котелками да поварешками? куда это годится! Другим что-нибудь было нужно или его время, или его работа, сила. К Майсуму он не испытывал ни особого уважения, ни отвращения. Ну, начальник отдела, хотел уехать не получилось, член коммуны; он идет своей дорогой и это его личное дело; кому охота о нем переживать тот пусть и переживает, а ему, Тайвайку, это до задницы. Ясное дело, не каждый крестьянин может стать начальником отдела, но с другой стороны почему бы и начальнику отдела не стать крестьянином?
Начальник отдела невелика радость, уехать за границу не преступление, быть крестьянином не горе. Тайвайку привык рубить сплеча и с такой же философией подходить к людям; после обеда, закончив на конюшне приводить в порядок повозку и упряжь и увидев, что еще рано, он помог конюху нарубить люцерну на корм, дождался, пока начнет темнеть и по-простому с наилучшими намерениями и разыгравшимся аппетитом вовремя явился к Майсуму домой.
Майсум жил на границе Патриотической большой бригады и большой бригады «Новая жизнь», около шоссе; слева от его дома шла грунтовая дорога к производственно-строительной воинской части, а справа была маленькая мастерская по обработке хлопчатника, принадлежавшая большой бригаде «Новая жизнь» и пустовавшая шесть месяцев в году. Позади мастерской простиралось большое овощное поле бригады «Новая жизнь». Последний урожай пекинской капусты уже был убран, только кое-где торчали палки на межах посреди разрыхленного поля и валялись то тут то там пожелтевшие увядшие капустные листья.