Я не понял – что он хотел услышать от меня? Море похвал, что ли?..
– Как все-таки Кавалер выглядит?
– Зрелище для крепких духом – ноги разные, глаза косят, по стенке ходит и отклеиться не может… Нет, не разные, конечно, ноги – это разнобой в тяге контракторов… Так что, если считать меня, теперь в проекте два лица с ограничением возможностей. Я их спросил по-человечески: «А вы ему костыль давать не пробовали?», тут они вовсе из себя полезли: «Уходи ты от греха, здесь всякие железки под рукой, как бы тебе самому костыль не понадобился…» Хил, ну не умею я администрировать! – Гаст уронил голову боссу на плечо, и Хиллари его отечески, сочувственно погладил по вихрам.
– Нет, Гаст, ты сумеешь, справишься… Еще каких-нибудь трое суток – и ты…
– Что-о-о-о?!! Трое суток?!! Да я совсем рехнусь!!
– А вот этого я не позволю. – Хиллари помахал у Гаста перед носом какой-то синей бумажкой. – Прочесть, что тут написано? Пред-пи-са-ни-е вра-ча. С этого дня и ближайшие пять суток ты ОБЯЗАН ночевать и получать процедуры в центре медицинской реабилитации. Не бойся, скучать не придется; я попросил – нас поселят в соседних палатах.
* * *
Доран, освещавший с утра майские шествия, был в настолько хорошем расположении духа, что шел по коридору, чуть не подлетывая. Волны счастья, которые он излучал на централов, переполняли его самого. Он радовался всему – голубому небу (на 1 мая никогда не бывает дождя, угадайте почему?), толпам народа в яркой одежде, возможности творить и дерзать, – когда вышедший из-за поворота высокий мужчина негромко позвал его:
– Доран?
Доран, виляя хвостом, побежал к хозяину. Даже думать о том, что ты вот так запросто столкнешься нос к носу с владельцем ста двадцати шести супермаркетов, восьми газет и канала V Дэнисом Гудвином, было смешно. Разумеется, Дорана отследили по системе внутреннего наблюдения и доложили Гудвину, чтобы тот вышел наперехват и якобы случайно с ним встретился. О, какая честь!..
Доран легким шагом подошел к человеку, о возрасте которого можно было только гадать – подтянутый, с матовой кожей, он выглядел так же броско и одновременно ненавязчиво, как парни на рекламе лосьонов. На вид лет сорок пять – сорок восемь. Но только на вид. Доран точно знал, что 60-летний юбилей Гудвин отметил, когда Доран еще не работал на канале. Одежда его говорила о том, что индивидуальный пошив и профессия портного переживут все моды и века, а на безымянном пальце левой руки вспыхивал радугой картенг в двадцать каратов – знак принадлежности к касте низших коргов. Говорил он тихо и спокойно.
– Поздравляю, – сказал Дэнис Гудвин, – две «Золотые Калоши» подряд, не всякому так везет. А формулировка?
– За прямую связь с господом богом.
– Веско звучит. А знаешь ли ты, Доран, почему я здесь?
– Должно быть, – предположил Доран, – чтобы поздравить зрителей канала V с праздником…
– Неплохо, – одобрил предположение Гудвин.
Тут же за его плечом возникла тень – Кармела, личный секретарь магната. Это была дама, одетая в брючный костюм; волосы ее были зачесаны назад настолько гладко, что ее можно было принять за мужчину. Тонкая кожа обтягивала веки выпуклых глаз, острый с горбинкой нос и скулы. В уме она могла держать две сотни переменных, и никто бы не рискнул с ней состязаться. Даже главный компьютер канала V.
– Кармела, ты не могла бы написать короткую речь, минут на семь-восемь?
– Уже готово; вам только остается выбрать вариант и предварительно прочесть четыре раза вслух. – Кармелу ничем нельзя было смутить.
– Замечательно, – без эмоций в голосе ответил Гудвин.