Я поднял кость, но бросать ожидавшему меня внизу псу ее не стал. В ладони, вспотевшей от волнения, я держал часть вызубренного мной еще до учебы в мединституте скелета Homo sapiens, а именно, левую ключицу взрослого человека с висевшим на полуразгрызанных суставных связках обрубком лопатки. За время учения я ощупал не один десяток ключиц: и папье-машевых, и пластиковых, и пыльных, завещанных науке древними алкоголиками, и холодных от морозильника костей моих современников, но свежесваренную я держал впервые. "Здесь едят людей", - сделал я вывод, подытоживший мои прежние беспокойства.Пес внизу скулил от нетерпения. Кость от него спрятали, чтоб не пристрастился к человечине. "Держат собак в святом неведении, подальше от беды", - подумал я и украдкой посмотрел туда, где стояла старушка. Она наблюдала за мной. К ней через площадь шел абориген, которого я видел у барака. У крыльца стоял еще один, с удочкой в одной руке и лопатой в другой. Они вроде бы не замечали меня: тот, который шел, был занят рыжей кошкой, покоящейся на его руках, другой оставил удочку и стал копать землю у крыльца. Конечно, они следили за мной, неправдоподобно игнорируя чужого человека на ветхих крышах их сараев. Наверняка, кто-то еще находился в непосредственной близости от меня. Мне нужно было успокоить моих пастырей и успокоиться самому, чтобы как-то оценить ситуацию и подумать, как выбраться отсюда живым и здоровым. Я бросил жгущую мне руку ключицу обратно на крышу и потянулся за ветками, полными зеленых абрикосов. Пес разочарованно бегал подо мной, призывая одуматься и закончить начатое дело.Ветки выскальзывали из потных ладоней. Кровь ушла от ног в голову, и они автономно топтались на краю крыши, пугая меня своим намерением сбросить потяжелевшее тело и сесть. Балансируя на ослабевших ногах, я срывал пыльные плоды и фаршировал ими свой желудок, готовый в любой момент исторгнуть их обратно. Думать я мог только одно слово: "бежать, бежать!". Я услышал, что меня зовут.- Ты что там делаешь? - кричала Анжела с крыльца.- Абрикосов хочешь? - заорал я, давясь ядовитой желто-зеленой массой.-Хочу. Декорации надо ставить! - сказала она и взяла ширму. Рыбак, отбросив лопату, помогал ей.- Я за Валей пойду. Пойдем со мной! - позвал я ее.- Переодеваться надо, - ответила Анжела, кокетничая с мужиком.- Пойдем, говорю, - настаивал я.Анжела покачала своей недогадливой головой, улыбаясь, взяла вторую ширму из рук рыбака и ушла внутрь клуба. Я остался один. Идти в клуб было нельзя, обратно бы нас не выпустили. Валя и татарин, наверное, уже убиты и спрятаны. Но никто не знает, что я об этом знаю, следовательно, я могу пойти за Валей, дойти до шоссе, а там ездят машины, то есть, я уже не буду одинок.Я спрыгнул с крыши и пошел по тропинке к дороге, делившей деревню пополам, которая выходила на шоссе. Пес увязался со мной. Я вел себя как можно беззаботней, играл с Тимуром и приближался к шоссе. Что творилось у меня за спиной, я не знал, потому что боялся обернуться и спровоцировать старушку и ее свиту. Из бараков выходили люди, преимущественно мужчины, но были и женщины. Я улыбался им и приглашал на спектакль. Они были спокойны и молчаливы, иногда кивком головы отвечая на мое радушие. Я спрашивал, не видели ли они нашего администратора, они показывали в сторону клуба. Я говорил, что там ее нет, и шел дальше. По дороге я потерял своего спутника: маленькая людоедка, позвала его из окна барака и погрозила мне пальцем. Деревня заканчивалась, шоссе было в ста метрах, я чувствовал на своей спине десятки взглядов. У шоссе был магазинчик, принадлежавшей деревне. Я громко спросил у одного из жителей, где у них магазин, и он показал мне на него. Я шел к магазину, демонстративно выворачивая карманы и пересчитывая деньги.