Смутные предчувствия, что они не увидятся больше с Артуром, терзали его, и потому последнее напутствие прозвучало, как прощание с умирающим.
Тюремщик отворил дверь.
Артур помедлил у порога и смущенно взглянул на Кюсси. Казалось, какое-то новое подозрение закралось в его душу. Но тут же сделал нетерпеливый жест рукой, как бы отметая сомнения, и решительно шагнул к двери.
Но едва он переступил порог, как вдруг остановился с криком: «Здесь мой дядя!». Он было ринулся назад, но тюремщик загородил ему дорогу и, не дожидаясь, пока де Кюсси опомнится и нырнет на помощь принцу, запер дверь и задвинул засовы.
– Ну что, молодой бунтарь, – услышал Кюсси голос короля Иоанна, станешь ли теперь так храбриться, как несколько часов назад? Удались, – сказал он, обращаясь теперь к тюремщику. И едва шаги охранника стихли в конце коридора, как он вновь разразился громом проклятий и ругательств адрес Артура. Такое поведение могло преследовать лишь единственную цель, о которой легко было догадаться.
Подобно льву в клетке, метался Кюсси по комнате, пытаясь отыскать хоть что-нибудь, чем можно было бы выломать дверь, но так и не нашел ничего подходящего. Дверь была двойная, железная, и даже силы Геркулеса не хватило бы, чтобы сорвать ее с петель. Исполненный ужаса и негодования, прислушивался он к происходящему в галерее. Нисколько не сомневаясь в кровавых намерениях монарха и будучи не в состоянии предупредить преступление, которое предвидел, рыцарь крикнул изо всех сил:
– Иоанн Анжуйский, тиран кровожадный, остерегайся исполнить свой подлый замысел! Не обольщайся, что тебе удастся скрыть от людей свое преступление. Я узнал твой голос, трусливый убийца, и, если хотя бы волос упадет с головы принца, я всему миру поведаю о твоих злодеяниях. Клянусь, что публично объявлю о твоем позоре, и тогда даже самые преданные из баронов не подадут тебе руки!
Но шум борьбы заглушил его слова, и эта пламенная речь прозвучала впустую. Снаружи происходило что-то страшное: казалось, принц отчаянно сопротивляется, пытаясь освободиться из цепких лап своего мучителя, но эти попытки, как видно, не увенчались успехом. Через минуту Кюсси услышал голос Артура, который молил о пощаде, но ни мольбы, ни слезы не тронули сердца жестокого негодяя. Вдруг галерея огласилась ужасным криком, за которым последовало падение и несколько громких стонов. Затем кто-то быстро сбежал по лестнице. Какое-то время был слышен говор нескольких голосов, потом плеск весел лодки, удалявшейся от башни, и наконец все стихло.
ГЛАВА VI
Филипп Французский не находил себе места от беспокойства. Казалось, все несчастья, какие только могли быть на свете, свалились вдруг на его голову. С разных концов королевства поступали тревожные вести о мятежах, готовых вспыхнуть в любую минуту. Коварство баронов тоже не вызывало сомнений: воспользовавшись проклятием папы, освобождавшим их от присяги законному государю, они спешили вооружить отряды, цель которых была очевидна. И в это тревожное время пришло печальное известие о гибели Артура и о готовности Иоанна Английского развязать войну.
Видя все это, Агнесса Мераннийская не могла оставаться дольше возле Филиппа. Пожертвовав собственным благополучием и своими чувствами ради спасения любимого ею супруга, она покинула роскошный дворец и поселилась в замке, который находился в нескольких милях от Парижа. Понимая разумность такого поступка, Филипп не воспротивился ее решению и дал свое молчаливое согласие. С горечью в сердце и жаждой мщения в груди он старательно изображал покорность: скрыв до поры до времени свои истинные чувства и делая вид, что полностью подчинился папе, он лелеял тайную мысль, что, расправившись со своими врагами, вновь обретет независимость.