- Где вы в этом городе найдете настоящий шартрез. Эксклюзив в Европе!
- Нет, - не согласился с ними Адам. - Есть все-таки чистые источники. Не все еще проклято и осквернено в этом мире. Есть заветные уголки, и, возможно, нас там еще ждут. Василий! - подозвал Адам официанта, чтобы рассчитаться.
На актеров после его ухода словно внезапная жажда напала. Они быстро, бокал за бокалом, выпили все шампанское и тоже покинули ресторан.
- Где он? - выскочили они на улицу.
- Вон он!
Они двинулись за Адамом сговариваясь.
- Давай предложим зайти в гостиницу. У нас есть снотворное.
- Не говори чушь. А потом куда его денем? Эх, надо было его еще подпоить. Даже не шатается.
- Надо было за столом попробовать вытянуть. Я хочу купить себе бриджи. В Европе сейчас актуальны бриджи.
- Бриджи? Какой ужас! Они же укорачивают ноги.
- Наоборот! Они стройнят. Это более чем фэшн...
- Ах, это совсем не фэшн.
- Нет, фэшн!
- Нисколько не фэшн.
- Куда он идет?
Они пришли к домику, в котором все окна были освещены, словно кого-то тут ждали. Адам стоял на свету из окна, актеры притаились в темноте.
- Шатается, шатается... - зашептались они.
Что-то похожее на стон донеслось от Адама.
- Мычит, пьяная скотина. Сейчас свалится, - потерли ручки актеры.
Адам, однако же, не свалился, а пошел дальше и вывел актеров к реке, где у обоих возник один позыв, и несколько времени они стояли неподвижно лицом к реке, похожие на путников, застывших в ожидании лодки с того берега. Адам тем временем уходил по берегу. Догоняя его, один из актеров споткнулся обо что-то, валяющееся на песке. Это была увесистая железяка.
- Пора кончать, - взял он ее в руку.
- Неужели ты ударишь его? - ахнул другой актер.
- Мы не должны упустить этот шанс.
- Но будет кровь!
- Море крови!
- О, кровь... Ты чудовище! Я чувствую, как ты волнуешься.
- Ты знаешь, что я никогда не волнуюсь. Я холоден как лед.
- Пойдем в гостиницу.
- Но... Как же он?
- Ах, он нам не нужен.
Актеры, взявшись за руки, побежали от реки вверх по переулку.
Из переулка донесся до реки пьяный женский смех, звучащий в тишине ночи так же дико, как если бы он прозвучал в безлюдной степи. Этот смех услышал Адам, купающийся в реке.
- Смерть у латынян - своя мера, - сказал он, выходя на берег. - А кто моя мера? Лилька? Люба?
Опять послышался ему смех беспризорной женщины. "Бредет себе одна, покачивая ягодицами, - вообразилась она Адаму. - Черт те что!"
Женщина была одна из трех, с которыми он танцевал в ресторане. Она страшно обрадовалась Адаму, назвала его Альбареллой, потом ей захотелось, чтобы у него были усы, а дальше велела вести ее к реке, катать на лодке. Но в лодку, которую Адам оторвал от катера, садиться не пожелала.
- Спасите! - завопила она во всю мочь, лишь только он притронулся к ней. - Насилуют!
Оторопевший Адам прыгнул в лодку и погреб на середину реки, подальше от этого вопля. Весел у него не было, греб он, точно жертва кораблекрушения, какой-то доской, случайно попавшейся под руку. "Это твой, Адам, корабль потерпел крушение".
Женщина продолжала звать на помощь, ее крик услышал Митя Дикарь, который возвращался домой с работы. Он выбежал на берег и понял дело так, что спасать надо кого-то тонущего в реке. Плавал Митя хорошо и сам никогда бы не утонул в реке, в которую ему, бывало, приходилось кидаться как в спасение от дразнящих его мальчишек. Все они плавали и ныряли хуже него.
Митя не нашел в реке никого, кроме Адама, спокойно сидящего в лодке. Адам объяснил ему, что и искать никого не надо, никто не тонет.
- А она кричит, - показал Митя на берег.
- Лезь в лодку, - велел Адам. - И я тебе расскажу все про женщин. Это тебе рано или поздно пригодится. Спать хочешь? Домой не торопишься?
Мите спать не хотелось и теперь, когда некого было спасать, он никуда не торопился.