В советском финансовом праве признавалось, что основу государственного кредита составляли отношения займа. Однако при этом положения Гражданского кодекса РСФСР о займе на него не распространялись. По господствующей доктрине отношения, возникающие в связи с организацией и осуществлением операций в области государственного кредита, считались отличными от отношений, возникающих в договоре займа, регулируемых гражданским правом, поскольку размер, условия займа определялись, изменялись самим дебитором государством. В связи с этим государственный кредит был отнесен к финансово-правовым институтам21.
Подобный подход культивируется в финансовом праве и по сей день. Так, в одном из широко используемых учебных пособий под редакцией Н.И. Химичевой делается вывод, что отличительные черты частного и государственного кредита служат дополнительным обоснованием теоретического вывода о самостоятельности финансово-правового института государственного (муниципального) кредита22.
Пытаясь обосновать свое мнение, еще один сторонник рассматриваемой концепции А.Д.Селюков, пишет, например, что основанием «позволяющим включать совокупность правовых норм по поводу государственного или муниципального займа в структуру финансового права есть то, что деньги переходят к государству или муниципалитетам. А это уже компетенция финансового права Также надо учитывать, что погашение долга по государственным и муниципальным заимствованиям осуществляется, как правило, за счет бюджетных средств, планируемых ежегодно в законе о бюджете»23.
Далее А.Д. Селюков соотносит финансово-правовое и гражданско-правовое регулирование рассматриваемых отношений: «Что касается непосредственного оформления отношений между кредиторами и должниками государственного или муниципального долга, то к ним применяются договоры гражданско-правового характера. При этом содержание данных договоров, как правило, включает элементы публично-правового характера, в том числе цели, предмет договоров, субъектный состав, процедурные вопросы и др.»24.
Оставим за рамками критики формулировки автора, а обратим внимание на главную, на наш взгляд, ошибку мысль о превалирующем характере финансового права в отношениях государственного займа и лишь гражданско-правовой форме соответствующих договоров. С попытками ряда ученых включать все отношения государственного займа в систему финансового права согласиться нельзя.
Корректировка направлений финансовой деятельности государства повлекла за собой вывод за границы финансовых целого ряда правоотношений. К их числу, безусловно, относится и договор государственного займа, регулируемый нормами гражданского права.
При этом операции по привлечению денежных средств в казну посредством займов не ограничиваются схемой «займодавец заемщик», а более разнообразны. По справедливому замечанию М.В. Карасевой25, отношения, «опосредующие организацию государственного внутреннего долга», по прежнему принадлежат финансовому праву. Она же выделила следующие критерии финансовых правоотношений: отношения возникают исключительно в сфере финансовой деятельности государства и муниципальных образований; строятся на правовом регулировании главным образом, с помощью метода властных предписаний, характеристиками которого являются: обязывание, юридическое неравенство субъектов финансового права, а также императивность и конформизм их поведения26.
Среди них можно назвать отношения, складывающиеся в связи с образованием, распределением и использованием финансовых ресурсов государства:
по установлению верхнего предела государственных заимствований и размера конкретного государственного займа;
по определению условий эмиссии и обращения государственных долговых обязательств;
по обеспечению затрат на размещение и погашение государственных долговых обязательств, а также на выплату доходов по ним;
по использованию сумм государственных займов.
Кроме того, следует указать на правоотношения по назначению органа уполномоченного представлять государство в отношениях займа; по включению в компетенцию ЦБ РФ обязанности по обслуживанию государственного внутреннего долга.
Для финансово-правовых отношений характерно выступление в качестве субъекта правоотношений государственного органа, который наделен властными полномочиями, разрешение возникающих споров в административном порядке. В качестве критерия возможно использовать подход Л. Эннекцеруса, утверждавшего, что «действительно решающим моментом для установления публично-правовой природы правоотношений является то, участвует ли в правоотношениях публичная организация носитель публичной власти как таковой, то есть в этом своем качестве (теория субъекта)»27.