Я знаю причину.
Да?
Мы с вами вряд ли встретимся еще. И тайны наши, никому не нужные, улетят в эту круговерть, сказал Балашов, кивнув на окно, за которым разыгралась метель.
Вы правы. Человеку порой остро не хватает исповеди. Идти с нею в церковь не каждому под силу, а под мерный стук колес, да еще в таком уюте, язык сам собой развязывается.
Сам не сам, а под коньяк точно развяжется, улыбнулся Балашов, извлекая из недр объемного чемодана бутылку «Наполеона».
Как говорится, у них с собой было, потирая руки, сострил Олег. Ну, тогда и я свой вклад внесу. Вареная курица подойдет?
В самый раз. Я, знаете, со сборами и поесть толком не успел.
Вот-вот. У меня и пирожки с собой. Жена специально напекла. Говорит, нечего по ресторанам шастать. Дорого, да и отравить могут.
Знаем, плавали.
В купе заглянула проводница.
Чай будете?
А как же! бодро отозвался Олег. Обязательно. И погорячее.
Олег, вы еще не переоделись, заметил Балашов. Я пока выйду, а вы тут
Так сказать, в походное облачусь, весело закончил тот.
Балашов вышел в коридор и встал возле окна, вглядываясь в снежную пелену. С ним творилось нечто похожее на природное явление, те же сумятица и волнение, отчего душе хотелось не то спрятаться, не то и впрямь открыться первому встречному.
* * *
На столе красовался аппетитный натюрморт из курицы, пирожков, нарезанного лимона и фруктов. Центром композиции была бутылка коньяка из черного матового стекла в форме графина.
Капитально собрались, кивая на бутылку, сказал Олег.
В смысле? не понял Балашов, доставая из пакета влажные салфетки.
Коньяк-то элитный.
А-а. Это случайно. Сын презентовал. Он у меня бизнесом занимается, часто в разъездах. Есть возможность в дьюти-фри отовариться.
Понятно. Ну что? По первой?
Давайте за знакомство.
Они выпили. Не торопясь, смакуя изысканный букет французского напитка.
Я не знаток таких вещей, надкусив дольку лимона, сообщил Балашов. В молодости предпочитал водку. Теперь на вино перешел. И даже, представьте, сделал открытие.
Какое? Ин вино веритас? пошутил Олег.
Вот именно. Водка, она что? Сразу отключает разум или искажает его, трансформируя человека в животное.
И это в лучшем случае, поддакнул Олег. Иные трансформируются в таких монстров, что никакое животное рядом не стояло.
Так и есть. А вино, хорошее, выдержанное, возвышает душу.
Ну не знаю, усмехнулся Олег, качая головой.
Я ведь о собственных ощущениях, уточнил Балашов. За все человечество не берусь судить.
Тогда прошу прощения, если обидел.
Не извиняйтесь. Ведь вы искренне усомнились.
А вы психолог не меньше меня. Хотя по профессии, скорее всего, служивый человек. Офицер?
В точку. От вас, смотрю, ничего не укроется.
Здесь не надо быть академиком. Я сделал вывод из очевидного. Выправка, аккуратность, сдержанность и еще кое-что, именуемое «военной косточкой», ваш внешний портрет.
Военная косточка это, должно быть, педантичность?
В том числе. И я бы добавил сюда умение разбираться в людях и подчинять их своей воле.
Ого! Много же я о себе узнал, наполняя стаканы, рассмеялся Балашов.
Не скромничайте. Все вы прекрасно знаете и понимаете. Ведь я забыл упомянуть главное в вашем портрете.
И что же? поднимая стакан, поинтересовался Балашов.
Глубокий ум. Он сквозит и во взгляде, и в вашей речи
Слава богу, что вы заметили это. А то образ Скалозуба мне мало импонирует.
Тем не менее, скалозубов у нас хватает.
Ну что, за умных профессионалов? предложил тост Балашов.
За них.
Они с удовольствием принялись за вареную курицу, на какое-то время забыв о коньяке и разговорах.
Хороша! похвалил Олег, прикончив ножку и крылышко. Юля какие-то специи добавляет, когда варит. И вкус, и аромат Просто волшебные.
Это верно, вытирая руки салфеткой, согласился Балашов. Передайте супруге мою благодарность.
Передам.
Глаза Олега затуманились, на губах застыла по-детски беззащитная улыбка.
Мы ведь с ней еще студентами поженились, вдруг заговорил он после паузы. Сначала в общаге ютились, потом комнату получили
Балашов слушал, откинувшись на спинку дивана. Чтобы перебороть желание закурить, он медленно потягивал остывший чай с лимоном.