– Хорошо, расскажи, как ты планируешь эту операцию, – попросил Фачино.
Белларион взял в руки уголек и набросал на крышке стола чертеж, поясняющий его замысел.
– Вот тут идет тропинка. Обоз не может уклониться от нее более чем на четверть мили ни в какую сторону, потому что вот здесь течет Танаро, а вот
тут – еще одна речка, густо заросшая по берегам молодыми тополями. Я расставлю солдат сплошной цепью, которую изогну между речными берегами так,
чтобы концы ее успели сомкнуться и взять обоз в кольцо, если он все таки появится, и никто из погонщиков не ускользнет и не поднимет тревогу.
Фачино одобрительно кивнул, и на его лице промелькнула улыбка.
– Есть ли другие мнения? – обратился он к своим офицерам.
– План хорош, как и любой другой, – отозвался Карманьола, не желавший признавать свое поражение. – И если вы одобряете его, синьор, я велю
сделать необходимые приготовления.
Однако Фачино колебался.
– Я думаю, – после небольшой паузы заметил он, – что этим делом займется Белларион.
Ближе к вечеру Белларион вновь появился у Штоффеля в Касальбальяно, и на этот раз вместе с ним прибыли двести немцев из отряда Кенигсхофена.
Около полуночи Белларион расположил своих людей полукругом по обе стороны тропинки, ведущей от Касальбальяно к Алессандрии, а сам занял позицию
в центре.
С монферратских холмов вновь приближалась гроза, небо было сплошь затянуто тучами, и густая мгла окутывала все вокруг, но Белларион велел
солдатам залечь, чтобы вспышки молний случайно не обнаружили их присутствие.
Время шло, и Белларион начинал уже сомневаться в успехе сегодняшнего предприятия, как вдруг до его слуха долетел приглушенный топот копыт, и
буквально через несколько секунд в темноте замаячили призрачные контуры мулов, направляющихся в сторону Алессандрии.
Обоз успел миновать линию кордонов, и ведший его проводник уже считал себя в безопасности, как вдруг путь им преградила словно выросшая из под
земли человеческая стена. Он рванул поводья, разворачивая шедшего первым мула, и с криком: «Засада! » – бросился назад, но лишь для того, чтобы
наткнуться на другой заслон, так же молчаливо наступавший на них с копьями наперевес. Через несколько секунд все было кончено; Белларион велел
зажечь фонари и в их свете осмотрел попавшую им в руки добычу: два десятка мулов с огромными корзинами, свисающими у них по бокам, и полдесятка
погонщиков, которых возглавлял высокий бородатый малый с изъеденным оспой лицом. Понимая тщетность всякого сопротивления, они угрюмо стояли, и
каждый из них словно уже чувствовал, как на его шее затягивается петля.
Белларион велел отправить пленников под сильным конвоем в Касальбальяно, сотню швейцарцев оставил охранять мулов на том самом месте, где их
захватили, а немцев отпустил на свои квартиры.
Через полчаса на кухне крестьянского домика на окраине Касальбальяно, в котором Штоффелъ временно устроил свою резиденцию, Белларион приступил к
допросу пленников.
Он начал с их вожака, которого с крепко связанными сзади руками ввели двое швейцарцев, и, внимательно всмотревшись при свете свечи в бледные,
изрытые оспой черты его лица, воскликнул:
– Мне кажется, мы где то уже встречались… – Он запнулся и на секунду задумался. – Да, я вспомнил, мы вместе шли в Касале. Если бы не борода, я
сразу узнал бы тебя, Лорендзаччо из Трино.
Глазки бусинки разбойника испуганно моргнули.
– Верно. Но я был тогда вашим другом, и если бы не этот проклятый крестьянин…
– Молчать! – резко оборвал его словоизлияния Белларион.