Затем он взял на дворцовой конюшне свежую лошадь и немедленно отправился в
обратный путь, во второй раз за эти сутки преодолевая двадцать миль, разделявшие Милан и Павию.
Уже после полуночи, едва держась на ногах от усталости, он вошел, пошатываясь, в спальню Филиппе Марии.
– Это вы, синьор Белларион? Вы слышали – Фачино умер, упокой Господи его душу!
– Да, и он уже отомщен, синьор герцог.
Толстое бледное лицо Филиппе Марии исказилось судорогой, на нем отразились смущение, недоверие, испуг, и его вульгарный рот слегка приоткрылся.
– Синьор… вы сказали, синьор герцог? – испуганно произнес он.
– Ваш брат Джанмария мертв, и теперь вы – герцог Миланский.
– Я? Герцог Миланский? А Джанмария… Мертв, вы сказали?
– Сегодня утром несколько миланских синьоров отправили его к дьяволу, – бесцеремонно объяснил ему Белларион.
– О Боже! – всхлипнул Филиппе Мария и заметно задрожал всем своим тучным телом. – Убит… А вы? ..
Он привстал на своей кровати и обвиняюще вытянул руку в сторону Беллариона. Он никогда не испытывал любви к своему брату и только выгадал от его
смерти. Но Висконти никогда не позволяли другим безнаказанно покушаться на Висконти, и в этом тоже заключалась сила их рода.
Белларион криво усмехнулся. Может быть, и неплохо, что его упредили, подумал он, и, уж конечно, незачем было всем разбалтывать о своих
неосуществившихся намерениях.
– Он был убит сегодня утром, еще до начала мессы, почти в тот же час, когда я прибыл сюда из Бергамо.
Обвиняющая рука тяжело упала на подушки, но маленькие темные глазки Филиппе Марии продолжали пристально глядеть на Беллариона.
– А я было подумал… Как случилось, что Джаннино умер… был убит? Царство ему небесное! – машинально закончил он.
Белларион рассказал все, что ему было известно о трагических событиях в Милане, и, опираясь на руку слуги, потащился в приготовленную ему
комнату.
– Что за мир! Что за помойка! – бормотал он по пути. – И как хорошо старый аббат знал его. Pax multa in cella, foris autem plurima Bella.
Глава VI. НАСЛЕДСТВО
Фачино Кане, граф Бьяндратский, синьор Новары, Дертоны, Варесе, Розате, Вальсассины и всех земель возле озера Лаго Маджоре, вплоть до Вогонье,
был погребен с большой пышностью в церкви Сан Пьетро в Чьель д'Оро.
Среди тех, кто пришел попрощаться со знаменитым кондотьером, были, конечно же, его капитаны – Франческо Бузоне Карманьола, Джордже Вальперга,
Николино Mapсалья, Вернер фон Штоффель, бургундец Вужуа – во главе с Белларионом Кане, графом Гави; под Бергамо, вместе с осаждающей город
армией, остались только Кенигсхофен и пьемонтец Джазоне Тротта.
После похорон они собрались в Зеркальном зале, названном так из за украшенного цветными стеклами потолка, и секретарь Фачино прочитал им
завещание умершего, написанное и заверенное три дня назад нотариусом Павии.
Богатое и обширное владение Вальсассина Фачино оставлял Беллариону «в знак своей искренней любви и признательности за его верность и заслуги».
Крупная сумма денег была завещана Карманьоле, но все остальные земли с городами и крепостями, приобретенные в основном после того, как Фачино
был смещен с поста наместника в пользу Малатесты, а также колоссальное состояние, оцениваемое в четыреста тысяч дукатов, переходили во владение
его вдовы. Он завещал Беллариону командовать его кондоттой и напоминал всем остальным капитанам, что сила заключается в единстве, и советовал им
оставаться под началом Беллариона – хотя бы до тех пор, пока в герцогстве не будет восстановлен порядок.