– Но если мы не сделаем этого, – раздраженно ответил регент, – мы не сможем завоевать Геную.
– В любом случае Верчелли останется в ваших руках, – а это уже немало. И я почти уверен, что у вас не будет недостатка в голосах, которые
попытаются убедить вас удовлетвориться этим.
– Вы предполагаете, мы станем слушать их? – спросил маркиз Каррето.
– Вовсе нет. Но моему синьору мало одних предположений.
Заминка в тот момент, когда, казалось, все уже было на мази, стала явно раздражать реджименто.
– Ваше высочество, может быть, нам стоит узнать, каких гарантий хочет граф Бьяндратский? – предложил кто то из советников.
Маркиз Теодоро согласно кивнул, и Белларион изложил им свои условия:
– Заложники всегда считались лучшей гарантией на случай непредвиденных обстоятельств. Предположим, что маркиз Джанджакомо взойдет на трон
прежде, чем наша кампания будет закончена. В таком случае он может не захотеть выполнять обязательства, принятые на себя вашим высочеством. Уже
одно это соображение оправдывает желание синьора Фачино оставить у себя в заложниках маркиза Монферратского до тех пор, пока все условия
договора не будут выполнены.
Будь на месте регента кто нибудь другой, он непременно пришел бы в ярость и наговорил бы таких вещей, отказаться от которых впоследствии было бы
невозможно. Но Теодоро Палеолог не был импульсивным человеком, хотя ему составило немалого труда взять себя в руки. Вновь и вновь он взвешивал
предложение Беллариона, позволяя пока высказываться своим советникам. А их мнения были резко отрицательными. Требование Фачино беспрецедентно,
утверждали они. А когда Белларион, возражая им, привел целый ряд подобных фактов, почерпнутых из истории, то ему высокомерно заявили, что ни в
коем случае не допустят подобного обращения с их будущим принцем.
Один регент не проронил ни слова во время дискуссии. В глубине души он испытывал смутные опасения: не стоят ли за столь решительным отказом
подозрения на его собственный счет? Не почуяли ли они двусмысленность в его отношениях с племянником и не сочли ли предложение Фачино частью
хитроумного плана, имеющего целью нанести вред юному маркизу?
– Ваше высочество еще не высказали свою точку зрения, – наконец обратился к нему один из членов совета.
– Вы уже сделали это за меня, – серьезно и торжественно ответил регент.
– Синьоры, позвольте мне заметить, что ваш пыл изумляет меня, – слегка улыбаясь, заявил Белларион. – Синьор Фачино искренне считал, что его
предложение будет с радостью принято.
– Неужели? – воскликнул Каррето.
– Знакомство с иностранным двором и армейской жизнью всегда считалось наиболее важной частью образования будущего принца. Синьор Фачино
предлагает маркизу Джанджакомо и то и другое…
Столь очевидная мысль, вероятно, даже не приходила в головы членам совета, и они в нерешительности замолчали.
– Но что, если там с ним случится несчастье? – вскричал один из них.
– Синьоры, неужели вы считаете, что синьор Фачино не представляет себе последствий подобного развития событий? Как можно сомневаться в том, что
он предпримет все меры для обеспечения полной безопасности и благополучия маркиза?
Ему показалось, что такой ответ, хотя бы частично, удовлетворил реджименто.
– Однако, синьоры, если вы столь единодушны в своих возражениях, – продолжал он, – синьор Фачино не станет настаивать. Вам останется только
предложить ему другие гарантии.
– Но мы потеряем время, отправив их на рассмотрение синьору Фачино, – с сожалением в голосе проговорил Каррето, и остальные энергично закивали в
знак согласия.