В сущности, моя часть разговора окончена, король осознал, что двигатели приобретать рановато. Дальше дело за Мартой найти что-то другое.
К счастью, она скоро пришла меня сменить. Мы обменялись легким касанием пальцами. Со стороны мило, но на деле мы сплели свои специфические нервные отростки и поделились друг с другом информацией. Она знает, на чем закончился наш диалог, я знаю о чем она говорила с королевой. И я, стало быть, сменяю ее караул у барышни в белом платье.
Моника! я развожу руками, подходя к ней, Вы выглядите просто невероятно, как кремовая роза на торте самая сладкая его часть, между прочим.
Марта тоже говорит, что король дорвался до сладостей, смеется она, обворожительно пряча рот за ладошкой.
Красивая девушка с темными, пушистыми ресницами, хитрыми глазками, густыми золотыми волосами. Но вот форма рта у нее кошмар. Вроде, и зубы нормальные, и губы, но улыбается так, будто ей рот топором прорезали. К счастью, это видно только в улыбке, которую она успешно прячет да еще так мило.
Ну и не поздоровится тебе сегодня ночью!
Моника заливается смехом, пряча в ладошках стремительно краснеющее лицо. Я мягко забалтываю ее, переливая разговор из одного русла в другое, рассеиваю ее внимание. Эта девчушка проста и наивна, где только Дор Фаго ее откопал? Вероятно, устав от происков охотниц за золотом, попросил пажа своровать ближайшую девственную доярку, но чтоб красива была.
Постепенно я увел Монику подальше от чужих глаз. Здесь начинается второй эпизод нашего плана.
Я заморочил ее настолько, что она не заметила, как мы оказались в крыле для гостей. Рядом с моими покоями. Мягко коснувшись ее шеи, я пустил волну оглушающих импульсов. Вот и все. Девушка стоит, идет, смотрит но девушка спит. Я завел ее в отведенную мне комнату вернее, комнаты. Целых три.
Меня встретила Марта. Вернее, это Киндра в обличии Марты. Киндра должна заняться первой брачной ночью молодоженов. Привести ее во дворец было удобнее всего под видом Марты. Никто не знает, что она здесь. Никто вообще не знает о ее существовании в родном обличии, Киндра никому не показывается, кроме своих.
Киндра следующий за мной шедевр генной инженерии, так что на ее изречения о том, что она совершеннее, я могу сказать, что я старше. У нас обоих есть нейриты это не те штуки, которые растут из нервных клеток, хотя очень на них похожи. Это гибкие, эластичные отростки у основания головы, с помощью которых мы можем управлять ионными токами, создавать электрические разряды, передавать информацию. Да много чего можно. Суть в том, что это невероятно чувствительный инструмент. И нет в нем ничего особенного, те же способности можно создавать без них, но не так четко и концентрированно.
Мы прячем нейриты под одеждой. Верхнюю пару в рукава, так мы можем обмениваться мыслями и впечатлениями, держась за руки. Или подвергать людей гипнозу, коснувшись их затылка. Нижняя пара оплетает туловище, их можно использовать как оружие в крайнем случае. Не бог весь, какое оружие, но эффект неожиданности может многое.
Киндра протягивает мне руку, мы здороваемся скользящим движением. Поток информации сперва вскружил мне голову, потом улегся и начал медленно усваиваться, занимая нужные места в моей памяти. Теперь я знаю, как она сюда добралась и что делала все это время, а она в курсе всех моих разговоров.
В следующий момент она сбрасывает облик моей жены, ведь теперь она знает, что Моника обработана и ничего не запомнит. В своем виде Киндра бледно-серого цвета, ее кожа гладкая, натянутая и блестящая, как у дельфина. И хотя форма у нас похожая, она словно более плотная, более упругая. Не могу это описать. Мне кажется, Киндра очеловеченный дельфин с длинным хвостом и кожистыми крыльями.
Я закрываю дверь, мы кладем королеву на огромную кровать, заправленную золотыми шелками. Специально для меня соорудили, я здесь желанный и очень высокий гость.
Я еще раз выглядываю в коридор. Никто не видел. Благо, все слуги заняты гостями в главном зале.
Когда я возвращаюсь, Киндра уже заканчивает раздевать Монику. Я поспешно отвожу взгляд и ухожу наматывать круги по дальним комнатам, шаркая лапами по пушистым коврам.
Мои когти неприятно цепляются за ткань, за это я ненавижу ковры. И даже холод здешних полов не умаляет моей ненависти. Я наскребу в них столько дыр, сколько успею, пусть уносят и больше не возвращают.