Мы с Киндрой законтачились и поменялись соображениями. У нас почти никогда не бывает такого, чтобы мы не знали одно и то же. Можно сказать, у нас пара одинаковых мозгов. По информации, и только, мыслим мы не одинаково. Однако, идей не возникло.
Глухой удар в стену, затем открылась дверь, и к нам вошел Джай. Весь его обнажённый торс залит кровью, перья слиплись, волосы разбросаны.
Жить будет! Саймон не узнал в нападавшем никого из знакомых. Лицо видел.
Арлахазар, сними с Саймона информацию и найди преступника. Киндра, ступай в Биверн, узнай, что думают и чувствуют люди о кончине Марты. Эстебан, отправляйся в Одаринн, вынюхай, что сможешь о нападавшем. Джай, на твоей совести узнать, кто занимается разведением, дрессировкой и продажей беркутов. Следите за собой больше, чем за заданием. Возьмите оружие группы Б. Если основания для подозрений выше средних, подозреваемый должен оказаться здесь. Любой намек на угрожающую вам опасность повод отказаться от всей работы и сразу вернуться. Больдо подготовь три группы спецназа в среднюю готовность и пять групп марионеток. Любой из отправляющихся может вызвать тебя в подкрепление. Повторяю: любое опасение повод вернуться.
Мы поднялись и направились к дыре в стене. Король занялся оставшимися учеными. Кажется, он немного подозревает их, но больше обеспокоен передачей дел Саймона, дабы работа не стояла.
***Холодный свет заливает лабораторию. Тихо гудят приборы, Саймон распластался на койке и выглядит он неважно. Левая сторона его головы, шеи и плеча покрыты десятками швов, и сейчас они выглядят криво и уродливо. Мне всегда казалось, что чем ровнее сшили, тем ровнее заживет, но я как-то видел зашитые последствия укусов крокодила: тоже выглядело скроенным наспех каким-то коновалом, однако, все зажило замечательно. Вероятно, швы выглядят кривыми потому что раны рваные. Но не мне судить, пусть занимаются профессионалы.
В его правой руке катетер, к нему идет капельница. Рядом висит вторая. Саймон в сознании, но еще не отошел от препаратов, которыми его накачали. Тирмгарда решили оставить в зале филогенеза с другими мелкими гибридами вернее, он так решил. Это хорошее место.
Здесь довольно тесно. В отличие от остальных залов лаборатории, эта комната небольшая и белых стерильных стен практически не видать за стеллажами с расходными материалами, лекарствами и бумагами. Это скорее личный кабинет, чем рабочее место. Здесь могут отлеживаться только свои.
За рабочим столом сидит Страль, смотрит диаграммы на экране. Листает бесконечные таблицы статистики. Сравнивает с показателями прошлых недель. Для нее в них все очевидно, она знает, куда смотреть.
Я сижу на неудобном стуле около койки и смотрю на серо-белое лицо ученого.
Страль, глухо позвал Саймон, не открывая единственный уцелевший глаз.
Да, персик? отозвалась она своим вечно ласковым, позитивным голосом, не оборачиваясь.
Добавь успокаивающее в воду в третьем секторе. Два процента.
Будет сделано. Расслабься, я обо всем позабочусь, а тебе нужно отдохнуть.
Им очень тревожно
О чем речь? спрашиваю я Страль после минутного молчания.
В третьем секторе оплодотворенные самки вынашивают наших будущих гибридов. Они чаще всего не в восторге от принудительной беременности, что само по себе скверно, им не нужно волноваться. В редких случаях, они пытаются навредить себе и будущему ребенку, поэтому важно вообще не давать возможности беспокоиться.
Разве вы еще не перешли на эксплуатацию искусственного организма?
Нет, у нас только одна синтетическая утроба и ее возможности очень ограничены. Все еще используем людей.
Как-то это нехорошо.
Ну извините. Пятьдесят лет назад искусственного оплодотворения не было, вот это было нехорошо. Мы стараемся как можем.
Я думаю, как глупо из моих уст звучит это «Нехорошо». В чем принципиальное отличие, подселяешь ты в женщину нежеланного ребенка или загружаешь в голову чужеродные мысли? И там, и там нечто сродни преступлению против личности.
Вот только в моем случае есть конкретная конечная цель махинаций Хотя погодите, здесь тоже есть. И в обоих случаях человек не может судить, насколько цель благородна и оправдана. Я немного спотыкаюсь о клубок сложного этического вопроса и решаю думать о своих прямых обязанностях.