Беременная оказалась дома. С чрезвычайно мрачным лицом валялась на кровати, читала глянцевый журнал. Увидела Татьяну даже не приподнялась, вяло приветствовала:
Проверять приехала? Не боись, все нормально у меня. Не буяню, не киряю.
И вдруг оживилась, тяжело села на постели, уставилась на Танины босоножки:
Это у тебя «Прада»? Из новой коллекции?
Разбираешься в модных тенденциях? усмехнулась Садовникова.
Чего остается? оскалилась девица. Только завидовать, как другие живут. Слушай, откуда у тебя все? Тачка классная, деньги, шмотки? Любовник богатый?
Не угадала, пожала плечами Татьяна. Я всего лишь много работаю.
Беременная взглянула недоверчиво:
Брось. Своим горбом на «Праду» не напашешь.
Да что ж это такое! Почему ей еще оправдываться перед нахалкой приходится?!
Но Таня все же объяснила:
Я окончила университет. Аспирантуру. Знаю два иностранных языка. Работаю в американской фирме. И получаю адекватно своей квалификации.
Нет, ну везет же некоторым, а? В голосе девицы звучала неприкрытая зависть.
«Что-то, по-моему, совсем неправильный я выбрала объект для благотворительности», запоздало раскаялась Садовникова. Но делать нечего. Взялась помогать терпи.
Татьяна решила сменить тему. Опасливо покосилась на огромный живот своей протеже, спросила:
Тебе рожать-то когда?
Да уже побаливает. Сегодня, наверно. Или завтра. Уж не чаю, когда, наконец, избавлюсь. Ох, и напьюсь, когда все закончится! Девица мечтательно улыбнулась.
А ты кормить ребенка разве не собираешься? удивилась Садовникова.
Вот еще! возмутилась беременная. Чтоб грудь отвисла?!
Читать лекцию про иммунитет, что закладывается у ребенка благодаря материнскому молоку, Татьяна не стала. Лишь вздохнула:
Ладно. Удачи тебе.
Слушай, торопливо молвила та, а у тебя еще тысчонки не найдется? Чего-нибудь вкусненького хочется, а в столовке кормежка дрянная.
Извини, больше ничем помочь не могу, ответила Садовникова.
И услышала в спину:
Жадюга!
Вот мерзавка!
Таня еле удержалась от искушения отправиться прямо сейчас к коменданту общежития и потребовать возврата денег, что уплачены за проживание противной девицы.
А вечером вышла в Сеть с очередным постом. Назвала его: «К черту благотворительность!» Поведала про свой порыв помочь несчастной девушке. Времени кучу потратила, денег. А та еще и недовольна что я ей общежитие оплатила, а не роскошный отель.
И снова на удивление! получила самый горячий отклик. Целых триста комментов! Народ давал советы, спорил и с ней, и между собой, высылал ссылки на сайты тяжело больных детишек, просил о помощи, сочувствовал и насмехался.
Татьяна внимательно прочитала все комментарии. Отправилась, по одной из ссылок, на страничку шестилетней девочки Юли Ларионовой. Рассмотрела фотографию: очень худенькая, огромные глазищи, застенчивая улыбка. Прочитала про безнадежный диагноз и варианты лечения. «Только на подбор потенциального донора костного мозга требуется пятнадцать тысяч евро», сообщали волонтеры. Но честно признавались: шансы, что ребенок выживет даже после трансплантации, невелики.
Садовникова, чувствуя себя виноватой, закрыла сайт. Ну отправит она Юленьке деньги. А если уже слишком поздно? Или, еще обиднее, средства до ребенка просто не дойдут, осядут на счетах ушлых посредников? Куда легче да и дешевле просто оплатить случайно встреченной девице общежитие и питание в столовке.
Спала этой ночью Садовникова из рук вон. Снилась чушь исключительная. Гаишник (тот самый, противный, что отобрал права) протягивал ей орущего младенца. Таня отказывалась, отталкивала его, но полицейский супил брови: «Извольте получить, заказ оплачен». Потом видение сменилось ее окружила толпа исключительно некрасивых женщин. Они обступали ее все плотней и плотней, громко скандировали: «Дай нам чудо-крем!» А закончился кошмар седобородым старцем. Тот похож был на Серафима Саровского, но говорил почему-то по-английски, требовал: «Спроси Миларепу!» Причем кто такой Миларепа Татьяна ни малейшего понятия не имела.
Проснулась совершенно разбитой и почему-то в твердой уверенности, что череда неприятностей далеко не закончена.
Так и оказалось.
Не успела прийти на работу, ее вызвал шеф. Официально, через секретаршу, сей факт ничего хорошего не сулил. В кабинете помимо директора агентства присутствовали двое: заказчики рекламы того самого чудо-крема. Выглядели все трое чрезвычайно хмуро.