Так! испуганно заявили мальцы. У некоторых застучали зубы, у других разом засопливились носы, а третьи никак не могли совладать с зевотой.
А почему ж я тогда вместо этого стою тут с вами, лясы точу? Может я, все таки, не городошник?
Ну Так-то оно да, но откуда ж наверняка узнаешь? Вот если б доказать как. Губастый, выдвинув предположение, испуганно юркнул за спины сотоварищей.
Может ему поклясться, а? Суслик сумел встать на ноги, и теперь рассматривал новую прореху на свих коротких портках. Страшной клятвой
Точно! поддержали остальные, мигом перестав стучать зубами, пускать соплюшки и вообще зевать. Клятву дашь, тогда поверим! Только страшную!
Любую давайте, согласился Яромилыч.
Зубом поклянись! Знаешь как?
А то! В малые годы-то оно случалось клясться, и не раз. И старик молодецки щелкнул пальцем по немногим уцелевшим во рту зубам. А потом ещё и присовокупил: Чтоб подо мной земля провалилась, коли я вру!
Среди мальцов пронесся вздох облегчения. Дед оказался человеком! Клятву-то страшную дал, зубом! И ничего, не провалился!
А откудова ты, дедушка? Суслик снова подобрался ближе, и теперь стоял, вытирая перепачканную землей щеку.
Из Зибуней, ребятки. Слышали про такой город?
Не-а, дружно ответили все. И только один наморщил лоб и молвил:
Батя сказывал, что там, вроде, это, кружева плетут знатные, да?
Нет, это где-то ещё. У нас кружева не делают. Эх, сейчас в Зибунях красиво по осени-то! Трава ещё зеленая, по колено высотой, густющая! А клены уже пожелтели, яркие такие, как свечи.
Старик ещё раз тяжело вздохнул, с тоской вспомнив родной городишко. Мальцы растерянно оглянулись по сторонам осень, как осень, чего в ней красивого? Вытоптанная земля, грязные лужи, проплешины пожухшей травы и несколько чахлых кустов, затаившихся возле забора. Лучше бы уж зима была.
Одно дело у меня к вам, ребятки начал говорить Яромилыч и не надолго задумался, ребята тотчас, застыли столбиками, ожидая, что последует дальше. Не знаю я в вашем городе никого, да и города тоже не знаю. Ваши глаза и уши мне могут понадобится
Так мы за! Можешь на нас рассчитывать! загомонили наперебой восторженные мальцы. Вот здорово! Ты, дедушка, наверное, против князя нашего задумал чего, да?
Ну замялся Яромилыч, поскольку и сам не знал, против кого, или против чего он. Как вам сказать Тут оно ведь сразу и не разберешься А что, внучата, нешто Володаря вашего так сильно в Синебугорске не любят?
А за что его любить, морду? Родители, вон, день-деньской его ругают, чтобы князь ни делал. У других, говорят, князья, как князья, а наш ни рыба, ни мясо. Все через одно место делает. Давно пора ему пинка под зад! Если ты против него заговор какой задумал, так мы бы помогли. Но лучше тебе в Подполье обратиться
Подполье? Яромилыч свел брови вместе. Это что за зверь такой?
Ну, слухи ходят, что есть оно, Подполье-то. Заговорщики спрятались туда, и думают, как Володарю насолить посильнее.
Ну, если спрятались, так где ж их найдешь? Ладно. Там видно будет. Может и Подполье пригодится. Только вы обо всем этом молчок. Никому, ладно?
Дак зуб даем! торжественно поклялась детвора, звучно щелкнув пальцем по передним зубам. Ты, дедушка, когда понадобимся, токмо слово молви! Завсегда нас тут на дворе найдешь.
Тогда по рукам! Яромилыч вытянул вперед свою сморщенную, но ещё крепкую ладонь.
Разом посерьезневшие ребята один за другим подходили и совсем как взрослые ударяли рука об руку.
А где ты, дед, остановился?
Яромилыч обернулся на голос. Ну, точно, это тот малой любопытствует, что к палочке приценивался. Деловитый, етишкин хвост! Как там его назвали-то? Хмылко?
Слышал я, что есть, вроде, в Синебугорске постоялый двор Ярыги. Туда бы и пошел. Может подскажете, где такой?
А! «Красный мухомор», что ли?! Так он тут недалеко. Переулком дальше идти, в конце повернуть налево, ну он там и будет скоро, мимо не пойдешь, крыша уж больно приметная. Пойдем, деда, мы тебя малость проводим.
За пустяшными разговорами о том, о сем, о Зибунях, о городошных приемах, они прошли часть пути. Хмылко вдруг протянул руку, останавливая шумное шествие:
Все, дедуль, мы дальше идти не могем. Тут чужая сторона начинается, «Корюхинский конец», а мы с корюхинскими на кулачках. Они к нам не суются, а мы к ним.