Остальные удары старик сделал уже не спеша, расчетливо: бесовская харя безмолвствовала. Расчекрыженное до конца «Пекельное дупло» являло собой жалкое зрелище только две чурки и оставались на кону. Меткий бросок довершил дело. Враг, кем бы он ни был, оказался повержен! Яромилыч устало оттер пот со лба. Ребятня радостно загомонила, кинулась к нему, едва не сплясав вокруг старика боевой танец. Один из игроков, самый, должно быть, старший здесь, внимательно глянул на дедову палку и деловито спросил:
Почём?
Дед изумлённо помотал головой: вот она, пресловутая синебугорская хватка-то! Всё продаётся, всё покупается. И дети туда же
Тебе зачем стариковская палочка? спросил он в ответ.
Она ж заговорённая, так? Буду в городки сшибаться, ясное дело. Ну, какую цену просишь?
Остальные мальцы зашушукались:
Заговоренной палкой играть нельзя Чего это Хмылко наговаривает?..
Старик хотел пригладить вихры на голове паренька и что-нибудь ласково ему сказать, чтоб не обиделся отказом, но уж больно по-взрослому, оценивающе, смотрел тот на палку и её владельца.
Не продажная, буркнул Яромилыч. Дорога мне, как память.
Дорога, как память Как-то странно это прозвучало в мигом притихшем переулочке. Гулко так, и с непонятным выражением. Мальцы боязливо вдруг переглянулись, о чём-то пошептались скоро, и ни с того, ни с сего, отступили на почтительное расстояние. Кто-то спросил, испуганно пряча глаза:
А ты, дедушка, и в детстве в городки играл?
Тогда только и играл, кивнул тот.
Это он! ЧЁРНЫЙ ГОРОДОШНИК! Бежим!!! заорали мальцы и кинулись врассыпную.
Одни махнули через забор, другие припустили по улице прочь, и лишь один, губастый паренек, почему-то, видимо с дуру, рванул мимо деда впритирку. Ловким движением Яромилыч выхватил его из воздуха, поймав за ухо.
А-а! заорал губастый, Пусти, пусти! Городошник несчастный! Убивают! Ребяты, бегите к маменьке, скажите, что меня городошник сожрал! А-а!
Однако «ребяты» тут же прекратили отступление, и потянулись назад, желая посмотреть, как городошник будет пожирать их товарища. Отставив губошлепа на расстояние вытянутой рукой, старик сурово спросил:
Чего разорался, а? Почему переполох? Какой ещё «городошник»?
А то не знаешь, какой?! размазывая потеки слез на грязной мордашке, ревел малец, Ты он и есть!
А вот и нет!
А вот и да!
Да нет же, я говорю! Я просто дед, Яромилычем зовут, и про городошника слышу в первый раз. Кто такой хоть?
Видя, что пожирание его пока откладывается, губастый прогундосил:
Так все мальчишки знают. Он, городошник, сначала городошником не был. Простой мальчишка был, в городки играл. А чтоб играть лучше всех, посулил Чернобогу душу свою запродать, коли тот ему в этом пособит. Ну, так и вышло, стал играть, словно ему сам чёрт биту носит. А когда помер, стал он по земле ходить. Иной раз ночью можно услышать, как он там, где в городки расшибал, играет сам с собой. А бывает и днем к игрокам подходит, покидает с ними кон-другой, а потом всех битой и долбает до смерти.
Так а я тут при чем? неподдельно удивился Яромилыч.
При чем! Явился, не знамо откедова, играл, ни разу не промахнувшись, а потом ещё и «Пекельное дупло» без сучка и задоринки разгромил! Вот!
А ещё у тебя одна нога! осторожно присовокупил кто-то из ребят, подошедших ближе.
А она-то с какого боку виноватая?
Биту заговоренную, говорят, из ноги его же и сделали! Из кости! немедля сообщили мальцы.
Дед только и развел руками, выпустив при этом губастого.
Ногу я в молодости потерял, по глупости, можно сказать, а палка самая обычная, чтоб ходить сподручней было. Из дерева она, вот, можете пощупать. А почему я ЧЁРНЫЙ городошник? немного погодя поинтересовался он.
А энтава никто не знает, сообщил ему один карапуз, доверчиво подобравшись поближе.
Суслик, дурак, куда лезешь! шикнули на него старшие, и дернули за ворот, отчего мальчонка кубарем улетел назад.
Никто не знает, но все равно городошник чёрный. Яромилыч прошелся взад-вперед, и испуганные ребятишки, сообразно его передвижению, подавались в стороны, словно волны, бегущие от корабля. Да уж. Ну если я был бы городошником, тогда я должен был бы вас всех того Битой. Так?
Так! испуганно заявили мальцы. У некоторых застучали зубы, у других разом засопливились носы, а третьи никак не могли совладать с зевотой.