Шайка тупо таращилась, переводя взгляд то на тела, то на тех, кого собирались уже было смять стеной. Наконец, один из них, признаки разума на лице которого были проявлены несколько более чем у всех прочих, объявил и так очевидное:
Да они Лысака с Псовичем завалили! а потом, немного подумав, добавил: Бей гадов!
Только тут разбойники пришли в себя и разразились страшными криками, замахали оружием, затопали ногами. Стены дрогнули от мощного рева их глоток: «Смерть! Смерть!» То, что главные лица выбыли из игры навсегда, похоже, ничего не меняло, а даже, наоборот, к разбою теперь добавлялась ещё и месть. Бойня началась!
Семигор натужно выдохнул живот, все же, изрядно мешал, и начал валить стол набок, столешницей к наступающим. Скрипнули, поддаваясь, трехвершковые2 гвозди, которыми могучие дубовые ножки были приколочены к полу, дабы разбушевавшиеся посетители не могли бы ничего опрокинуть. Так, надо будет использовать гвозди на четыре вершка взял Заяц себе на заметку, наблюдая за падением тяжеленного стола. Но ещё до того, как тот окончательно рухнул, Кривой успел похватать с него глиняную утварь две кружки и крынку и в три броска без замаха расшвырять её. Посуда промелькнула смазанными тенями. Обе кружки без промаха настигли свои цели два молодчика попадали с разбитыми в кровь головами. Но вот крынка, видать, пришлась тяжеловата для руки «рыжегородского мясника» снаряд угодил не в голову, а в грудь белобрысого парня. И хотя он замертво повалился на пол, вряд ли удар надолго вывел его из строя.
Дальше случилось совсем уж невероятное такого Зайцу видеть ещё не доводилось. Семигор вдруг вздыбил толстое колено и могучим пинком послал упавший стол в воздух, сшибив весь передний ряд неприятеля. И тут же кинулся махать своими пудовыми кулачищами. А я же чего стою? спохватился корчмарь, глядя на то, как парочка разбойников обходит их с краю. Очень удачно они сейчас располагались, как раз в прицеле скрытого в стене самострела! Эх, жаль, что до стойки не добраться, а то бы достаточно движения одного из рычажков и Велес, должно быть, услышал сожаления Зайца, ибо на шум, разносившийся по всей корчме, наконец выскочил взъерошенный Докука, что воинственно сжимал в своих лапах здоровенную мутовку. Удача! порадовался корчмарь, и возопил, словно его кто режет заживо:
Докука, эй! Слышь, дерни там за стойкой шпенечек! Маленький такой. Да скорее ты, олух! Где? В углу за левой полкой. Ну же!
Помощник не был посвящен в этакие хозяйские тайны, посему не сразу понял, чего от него хотят, однако странный приказ выполнил, дернув за неприметный рычажок. Но только вот не за тот
Тяжелое пехотное копье пронзило воздух корчмы, чудом не задев Семигора который этого даже в пылу боя и не заметил, и со злобным хрустом впилось в стол, под которым отсиживался Божесвят. Купец испуганно пискнул, когда возле его носа просунулось хищное лезвие: «Свят, свят, свят!» И тут же скоренько переполз под другое укрытие, даже и не подумав вставать с четверенек. Перепуганный Заяц, хорошо представлявший возможности своего секретного оружия, истошно заверещал:
Всё!!!! Ничего больше там не трогай! Иди, давай, оттуда
Докука кивнул, метнул куда-то вперед мутовку на манер давешнего копья, и кинулся в самую гущу сражения, прихватив по пути скамью наперевес и страшным образом завывая. Заяц, несмотря на творившуюся вокруг кутерьму, улучил миг, чтобы подивиться: А Докука-то, похоже, проснулся! Вона как скамьей орудует, словно всю жизнь этакое умение в себе развивал. Последовав примеру помощника, Заяц сгрёб тяжеленную лавку благо силушка позволяла и тоже ринулся крушить неприятеля.
Плечом к плечу с Семигором, махавшим кулаками, словно заправский молотобоец, сражался Кривой. Он вертелся вьюном, уворачиваясь разом от дубья, ножей, и в придачу от кулаков Семигора, и через раз встречал ножи врагов встречным ударом своего тесака. Лезвия вжикали и коротко сыпали искрами. Корчмарь успел дважды приложить скамьей по неприятелю, да ещё спихнуть одного стервеца, что удумал залезть на стол своими грязными сапожищами, прежде чем орудие переломилось пополам обо чью-то излишне крепкую спину.
На шум из своей каморы выскочил заспанный Белята. Глянув с поверха вниз, он мигом оценил обстановку, и тут же понесся по лестнице вниз, на ходу крикнув через плечо: