Вскоре подъехал какой-то генерал, в сопровождении нескольких офицеров.
Сам Брусилов пожаловал, проговорил под нос ротный, находившийся невдалеке от Ефима.
Ротный бросился к Брусилову докладывать обстановку, а Ефим невольно обратил внимание на генерала.
Это был человек уже в возрасте, лет за пятьдесят, но внешне строен, бодр и подтянут.
Он производил впечатление опытного вояки, знавший все тяготы солдатской службы не понаслышке, а деля с ними поровну все превратности воинской службы.
Разговора ротного с генералом было почти не слышно и до Ефима долетали лишь обрывки фраз.
Почему не выкопали окопы в полный рост? громко возмущался Брусилов, что это за мышиные норки вы тут наковыряли?
Не успели-с, ваше высокопревосходительство, оправдывался ротный.
Вот поэтому вас немец и накрыл на аэроплане, отчитывал Брусилов, были бы окопы в полный рост, то и потерь было бы значительно меньше.
Виноват, ваше высокопревосходительство, подобострастно, вытягиваясь в струнку, отвечал ротный.
Сейчас же углубить окопы, приказал Брусилов.
Слушаюсь, ваше высокопревосходительство, проговорил ротный и побежал исполнять приказание.
После того, как всем раненым была оказана первая медицинская помощь, а убитые собраны в одно место, прозвучала команда сделать окопы в полный человеческий рост и продолжить соединять их ходами сообщения.
Ефим вместе с непострадавшими от бомбардировки однополчанами, стал выполнять распоряжение ротного, а Митрофан, в числе остальных раненых, отправился в лазарет.
По окончании работ по углублению окопов и траншей, солдаты наломали ветки деревьев и кустов, собрали хвороста и зажгли костры, чтобы обсушиться и погреться.
К костру, у которого сидел Ефим с другими солдатами, подошел сам Брусилов. Он ещё не уехал из расположения полка и видно решил познакомиться с солдатами поближе.
Что, братцы, начал он разговор, потрепал вас немного противник?
Да, уж, досталось нам на орехи от немца, проговорил разбитной Никанор, по прозвищу «Затычка».
Это прозвище он получил за то, что лез всюду и везде пытался вставить слово. В общем, как говориться, был в каждой бочке затычкой.
Так скажи-ка, солдат, обратился к нему Брусилов, где ж живут немцы?
Так везде они и живут! удивленно ответил Затычка, Вон-на и наш губернатор, из немцев.
Я не про это, я про то, в какой стране они проживают?
Так в нашей и проживают! Вон-на их, сколько у нас: и дохтура, и губернаторы, и торговый люд, всех и не перечесть.
У всех наших немцев, родиной является Германия, а мы, воюем с Германией и её союзниками.
Эхма, вот оно как, получается, озадаченно протянул Затычка, почесав затылок.
Вот так-то. Скажи, солдат, а из-за чего мы воюем? продолжал расспросы Брусилов.
А хто его знает? Говорят, что какой-то там эрц-герц-перц с женою были кем-то убиты, а потому австрияки хотели обидеть сербов.
Так кто же такие сербы?
Это нам не ведомо.
А кто такие славяне?
Нам это не знамо.
А где находится Австрия?
Ох, ваше высокопревосходительство и мудрёные же вы вопросы задаёте.
Из разговора выходило, что солдаты толком не понимали, за что воюют и для чего.
Получалось, что людей вели на бойню неизвестно из-за чего. Выходило, что убивали лишь ради прихоти царя.
В действительности же в этой войне решалась участь России.
Брусилову хотелось, чтоб это понимали солдаты и шли в бой сознательно, с чувством патриотизма, с осознанной любовью к великой Родине. Но их темнота не позволяла сделать этого, а ликвидировать безграмотность, у него не было ни сил, ни особого желания. Да и кодекс офицерской чести не позволял долго общаться с солдатами, которых некоторые его сослуживцы и за людей не считали.
Поэтому, подводя как бы итог беседы, Брусилов сказал:
На севере германцы прорвали фронт. Скоро на нашем участке австрийцы союзники немцев попытаются прорвать оборону, надо быть начеку.
Эхма! сокрушенно проговорил Затычка, Другие напакостничали, а нам на поправку давай!
Глава шестая
Прошла уже неделя, как Сергей Михеев наслаждался отпуском в доме родителей.
Сегодня он взял у друга скакового коня. Молодого, полуторагодовалого мерина, гнедой масти и верхом отправился прогуляться по окрестностям родного города.