Они, все эти люди, они несли венки, на которых было написано: «Конченой мрази, ублюдку, гори в аду, слава богу, ты сдох». Они все были жителями одного дома, они все были родственниками и близкими тех, кто жил в том доме. Они все были в ярости. Они тупое стадо без пастуха. Они слепой гнев. Они посмертный суд Линча.
Он воняющий разложениями труп в дешевой коробке из дерева. Он наркоман, поставщик Он тот, кто подсаживал малолеток, рассказывая им сказки про вечный кайф. Его мозг и мысли свело судорогами белой горячки и, бегая по подъезду, он всаживал использованные шприцы в жильцов. Он собрал этот арсенал с пола своей тухлой квартирки, в которой лежали заблеванные школьники, менеджеры среднего звена, сбившиеся с пути, уголовные элементы разного статуса. Он слышал голоса, которые заставили его творить еще больший хаос.
Перед тем как выбежать в подъезд, он открыл газ в своей маленькой, переполненной дерьмом, квартирке. Он покинул свое маленькое царство будучи ведомым голосами, которые управляли им как кукловод марионеткой. Он ошибка природы.
Потом, когда приехали копы, он занял другую точку обороны. Он, сидя на лестничной площадке, начал угрожать подрывом дома. К тому моменту газом пропитался весь этаж.
Переговоры затянулись, и газ спустился ниже. А потом захватчик на мгновение забыл о том, что происходит, о том, кто он и что делает. Он вставил сигарету себе в зубы и прикурил. Он насмешка над человеческим разумом.
Не знаю, каким чудом, но от него остался обгоревший труп, который родственники решили похоронить. Они глупцы.
Я помню все те венки. Я помню, как могилу не стали выкупать и гроб опускали прямо в воду. Помню, как особо пьяные и разозленные мужчины ссали на покойника, которого не закрыли крышкой. Помню, как кто-то принес канистру с бензином, и могила полыхнула огнем. А еще помню, как на следующий день новенькие чистили это место, и через несколько часов святой отец пихнул его в втридорога приличной семье. Он сам сатана. Мы ошибки мироздания. Такого мяса я никогда больше, никогда раньше не видел.
Я вижу это все на исписанных листах, которые держу в своих руках. Все эти образы кажутся даже реальней, чем я сам. Я смотрю на листы, слушаю удары капель дождя, чувствую вонь матраца. Я помню ту девушку, которую зарыл сегодня и вспоминаю холод ладоней той, которая упаковывала тело в черный мешок. Я пью чай, и он обжигает мое нутро. Кайф.
Давай, напиши про сны, звучит голос в моих мыслях.
Расскажи о тех снах, которые являются тебе в короткие часы твоих провалов, второй голос сменяет первый.
Не можешь написать нарисуй, третий голос приходит на смену второго.
Если не умеешь рисовать фигурами, образами, силуэтами, если ты не видишь этого внутри своих мыслей в подробностях, рисуй словами, описывая свои сны, слышу уже четвертый голос в своей голове.
Ты псих, говорит последний, и голоса вновь на миг утихают.
Мои сны? Мои сны лишь сны, произношу я. Пора ложиться.
Последняя фраза шепотом срывается с моих губ, и через несколько минут я накрываюсь холодными и вонючими одеялами, которые пропитались влагой и морозом. Можно сказать, что я лежу подо льдом. Мое тело сводят судороги. Больно.
«Скоро тело уймется, говорю я себе и закрываю глаза, после чего вижу образ той медсестры. Мне необходимо провалиться, иначе станет плохо, иначе я начну жить иллюзиями, мультиками своего сознания».
Дальним эхом в бесконечности музыки повторов этой фразы я вижу ее танцующей в дальнем углу своего угрюмого, убогого, холодного, гнилого убежища.
Очередное дерьмовое утро, точнее очередная дерьмовая ночь. После провала в царство Морфея я стараюсь открыть глаза. Ресницы смерзлись. Сначала я прикладываю пальцы к глазам и жду, пока лед растает. Потом чувствую капельки холодной воды, что скатываются вниз по пальцам, в ладони, и там остаются навсегда потерянными на линиях судьбы. Я капелька воды, охваченная вечным льдом.
Я лежу под одеялами, которые не согревают. Я лежу на матраце, который пропускает холод снизу. Мне холодно Даже холоднее, чем несколько часов назад. Я понимаю, что температура резко упала ниже нуля. Я кладу ладони, которые недавно были чуть влажными от капель воды с ресниц, на щеки. Тепло от рук обжигает лицо. Ладони ощущают холод, который отдает кожа.
«Если я не начну двигаться, я сдохну, думаю я и поднимаюсь с матраца. Холодно Хочу полежать Мне это необходимо».