Я сконцентрированный комочек боли.
В одной руке лом. Пока что он не въедается в остатки кожи на ладонях. В другой руке лопата. Она еще не сдирает остатки кожи с ладоней. Оба этих предмета пока что безобидны. Эти средства труда находятся в равновесии, в спокойствии Они пока что спят подобно этому кладбищу. Пока что здесь никого, кроме меня, нет. Здесь пока что только я и мои голоса.
Я единственная живая душа на кладбище, полном мертвых тел. Я мертвое тело с пока еще живой душой.
Планерка. Мои новые одноразовые друзья курят, зубоскалят, косятся в мою сторону. Позади раздается голос.
Его святейшество не может сегодня выйти к вам. Он заболел, твердит молодой голос.
«Жирного ублюдка сразила молния за все прегрешения?» думаю я.
Вы его замените? спрашиваю я, даже не узрев человека.
Да, отвечает он и появляется перед строем.
Это его сын. Сын жирного ублюдка. Поджарый парень лет двадцати пяти. Он коммерсант, который может даже мертвому впарить набор чудо-ножей, чтобы тот мог отрезать от себя куски гнилого мяса и скармливать червям. Я его знаю. У меня есть набор причин, согласно которым я должен его знать. У меня есть ряд мотивов, чтобы знать о нем больше, чем кто бы то ни было.
А кто же будет вести церемонии погребений? спрашиваю я.
Я сын нашего многоуважаемого сына божьего, с гонором накокаиненного порно-режиссера выдает он. Мой отец научил меня всему, когда я был маленьким.
«Учил тому, чего не знает сам, думаю я. Учил бредням, учил вранью».
Тогда ведите нас, сын нашего святого отца, говорю я, и мы направляемся к месту, в котором начнется новый ряд ям для тел.
Уже на месте он обращается ко мне.