Как же ты, Владимир Александрович, с такими мыслями да под такие факты, стал контактом Яковлева?! покачал головой Полковник. Или эта бумажка была писана «до того, как»? Или это твое «политическое завещание» «на всякий пожарный случай»?! Может, ответ дальше?
Полковник скользнул глазами по тексту, и уже собрался перемахнуть несколько страниц «лирических отступлений», как его глаз, зацепившись за какое-то слово, вернул хозяина назад.
«Канадцы уж, на что, вежливые люди, не брезгливые, принимавшие услуги от всех услугодателей а и те отмечали в Яковлеве ограниченность и работу только на себя. Но и они не отказывали Александру Николаевичу, как минимум, в одном достоинстве: потенциале разрушителя. Человек безжалостный и беспринципный, в этом качестве АНЯ (партийная кличка Яковлева от аббревиатуры ФИО) был незаменим».
Этими словами «мемуары» Крючкова заканчивались бы: на последней странице уже от руки скорее всего, от руки составителя досье генерала Дроздова было написано «Продолжение следует». Именно за эти слова зацепился глаз Полковника. И если раньше он «не терял бдительности», то теперь лишился и способности потерять: как-то сразу почувствовал, что «пахнет жареным фактом» и, возможно, из биографии уже самого Крючкова.
С трепетом и надеждой, словно листы древнего фолианта, он осторожно перевернул страницу.
«Я несколько поторопился с «опубликованием завещания».
Ах, всё-таки, я прав! усмехнулся Полковник. Документ явно предназначался для «неофициальной реабилитации» автора. И де-факто автор сознаётся в том, что запустил его в работу. Интересно, отчего же он захотел «выйти вторым изданием: исправленным и дополненным»?
Полковник вернулся глазами на текст.
«Я думал, что рассказал всё, что знаю. Но оказалось, что это не так: я не рассказал всего, что знаю о самом себе! Причина не самая приятная: в последнее время усилились разговоры о том, что Крючков «на крючке» у Яковлева. Должен сразу же заявить: это небольшое преувеличение. Думаю, правильнее было бы сказать, что мы «на крючке» друг у друга. Да, вынужден признать: я тоже «на крючке». Но, если мой «крючок» знания о прошлом Яковлева, то его «крючок» знания о будущем Крючкова!
И, если Яковлев «попался на крючок», то я «сам себя насадил»! Как такое могло случиться? «Фамилия» отгадки: Горбачёв. Это он попросил меня «порадеть родному человечку», которого одолевают нехорошими слухами нехорошие же люди. Когда я напомнил Михаилу Сергеевичу о том, что я и сам, некоторым образом, отношусь к «нехорошим людям с нехорошими слухами» и даже поделился с ним частью «слухов» он сказал мне:
Не надо преувеличивать, Владимир Александрович. Но даже не это главное. Главное то, что мы с тобой из одной команды с Александром Николаевичем.
После такого «зачисления в ряды» мне оставалось лишь оторопеть взглядом и я оторопел. Но ненадолго: noblesse oblige (положение обязывало) меня поправить Михаила Сергеевича.
Я считал, что мы из одной команды Юрия Владимировича. А, насколько мне известно, Яковлев в эту команду не входит.
«Всё меняется, всё течёт!» философски заметил Горбачёв, причём, философия его была с каким-то сатанинским «подтекстом на лице». Ты же понимаешь: «ничто не вечно под Луной». А живые думают о живых!
Это прозвучало настолько многозначительно, что я оперативно задумался о живых в лице самого себя. Тем более что Горбачёв буквально не давал мне опомниться.
Пойми, Володя: Юрий Владимирович «сходит»
«И, в гроб сходя, благословил»? отважился даже пошутить я.
Именно! не пошутил Горбачёв, и для этого ему не потребовалось никакой отваги. Но ты ведь понимаешь, что это обстоятельство никак не устраивает других «товарищей по партии». И для того, чтобы «благословение» Юрия Владимировича сбылось, нам надо держаться друг друга! Или ты с нами, или ты с ними: третьего не дано! А с нами значит, и с Александром Николаевичем. Чтобы, там, о нём ни говорили а Яковлеву надлежит сыграть колоссальную роль в грядущих событиях. Я бы даже сказал: судьбоносную! И это не я определяю его на эту роль: сама жизнь! Более верного и более талантливого соратника у меня нет! Так, что, решай: если ты со мной то и с ним!
Горбачёв помедлил и многозначительно добавил: