Или катится к финишу
Кто это сказал?! вскинулся Горбачёв, хотя прекрасно видел и слышал автора.
Я это сказал, не испугался сидящим вторым по левую руку от Горбачёва Бакланов. Михаил Сергеевич немедленно принялся есть нарушителя страхолюдными глазами, но тот не уедался. Олег Дмитриевич был крепкий орешек: ровесник Горбачёва, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии, классный инженер-приборостроитель, один из столпов оборонной промышленности СССР, в недавнем прошлом министр общего машиностроения.
И почему ты так думаешь?
Горбачёв решил перед отпуском «не портить зубы», но «костяшку в дебит» строптивцу в памяти отложил.
Проект так называемого «Союзного договора», Михаил Сергеевич.
Так называемого?!
Да, так называемого. Потому что этот договор вбивает последний гвоздь в крышку гроба Советского Союза.
Лицо Михаила Сергеевича покрылось красными пятнами. Ещё два-три года назад он показал бы этому наглецу, где раки зимуют! Хотя нет: два-три года назад этого наглеца и не существовало бы! Тогда все знали устав и своё место в нём!
Кто ещё так думает?
Необходимости считать голоса не было: поднялись руки всех присутствующих. Даже верноподданный Болдин и тот поучаствовал в «вотуме недоверия» Президенту.
Хорошо, скрипнул зубами Горбачёв: несмотря на заявление, ему было совсем не хорошо. Я мог бы привести тысячу доводов против, но не буду этого делать. Тем более что вопрос решён.
В предварительном порядке, куда-то в сторону от Горбачёва явная демонстрация неуважения выдал Павлов.
Объясни! сделал очередной «тык» Горбачёв: он не умел обращаться к подчинённым «на Вы», и считал поголовное «тыканье» делом обыденным, в порядке вещей.
Извольте, спокойно двинул плечом очередной возмутитель спокойствия. Пять дней назад, двадцать девятого июля, Вы встречались в Ново-Огарёве с Ельциным и Назарбаевым. Несмотря на конфиденциальный характер встречи, это секрет Полишинеля.
Кого?!
Полишинеля, он же Пульчинелло, он же Петрушка. В старину, в ярмарочных балаганах этот кукольный персонаж появлялся в райке перед многолюдной толпой со своей знаменитой фразой: «Скажу вам по секрету». Полагаю, Вы в курсе, Михаил Сергеевич?
Переживая очередной «фэйсом об тэйбл», Горбачёв болезненно поморщился.
Ближе к теме!
Вы втроём наметили подписание договора на двадцатое августа. Вчера Вы озвучили эту дату в телевизор, а сегодня текст Вашего телеобращения опубликован в «Правде».
Тоже мне, «открыл Америку»! усмехнулся Горбачёв. Как это ты говоришь: «секрет Полишинеля» Ну, озвучил, ну опубликовали! И что?
Обычно мягкие, как у плюшевого медвежонка, черты лица Павлова моментально огрубели.
Нельзя так, Михаил Сергеевич! Нельзя втроём, келейно решать судьбу трёхсотмиллионной страны!
Эмоции! раздражённо махнул рукой Горбачёв. Конкретные предложения есть?
Референдум по Союзному договору! решительно вклинился Бакланов. Всесоюзный и общенародный!
Зачем? красиво приподнял бровь Горбачёв, словно танк орудийную башню, поворачивая голову к «наглецу».
Затем, что этот Ваш
Мой?!
Ну, не наш же!
Горбачёв криво усмехнулся и покачал головой: «заговор, бунт, измена!».
Ну, и что «этот Ваш»?
Этот Ваш договор противоречит результатам общенародного референдума по вопросу сохранения СССР от семнадцатого марта! Почти восемьдесят процентов населения проголосовало за сохранение СССР а теперь этот факт, значит, «по боку»?!
Пальцы Горбачёва хаотично забегали по столешнице: давно ему не приходилось иметь дело с таким натиском формально своей команды. Белокожее лицо его совсем замазало краской.
Этот вопрос обсуждался в Верховном Совете Верховный Совет одобряет проект Лукьянов тоже.
Это не соответствует действительности, Михаил Сергеевич.
Глаза президента отдельно от лица рванули в сторону Крючкова.
Что ты хочешь этим сказать?
Только то, что вопрос Союзного договора Верховным Советом не обсуждался, а Лукьянов категорически против его редакции.
Откуда тебе известно мнение Лукьянова, если он на Валдае?
Голос Михаила Сергеевича уже начал звенеть от злости: не таким он представлял себе это заседание. Он рассчитывал в начальственной манере озадачить товарищей «в общем и целом»: всем и ничем конкретно и объявить повестку дня исчерпанной. И вон, что получилось! Нет, он не исключал оппозиции, но совсем небольшой, домашней, почти комнатной. А встретиться пришлось, если не с заговором, то с настоящим бунтом! И как встретиться: грудью в грудь, лицом к лицу! Ну как «в штыковую»!