Альманах - Академия поэзии. Альманах 1 2020 г. стр 15.

Душам не уберечься: всё путь да вокзал,

А телам так взаимны сохранность и бдение

Год с лихвой на «губе» ты других охранял,

А теперь те другие тебе охранение.

Том истории счастья всея на столе

Да устав, как инструкция по исполнению,

Что из книг сюда вхоже

Но кто там сто лет

Взглядом перебирает слова к исправлению,

За спиной к превращенью. И вот табурет

Одноногий, железный, в бетон замурованный,

Перебрав позвонки да по веткам скелет,

Ледяным это деревце делает поровну.

Гауптвахта Дрогобыча, сей монолит

С горстью чисел и смыслов, кирзовых

да яловых,

В откровеньи устава твой голос хранит

В одиночке, оттаявшем сердце диавола.

Железка

Школяр стал грузчиком среди дорог

Зубря железных жизнь И вот красотка

Учётчица, под платьем зрея соком,

Зовёт, взирая вкривь Ей невдомёк:

Любовь мечта (обёртка облака,

А лепестки безумные страницы),

На безымянненький её косится

В кольце Все пальцем вертят у виска.

Все, да не все: в шампанском из горла,

Том, что положено на бой с излишку,

Струящемся по торсу дяди Гриши,

Русалочка наколка замерла.

Чернильною рудой разбавя кровь

Давно вся из неё так и не вышла,

Полней созвучья ищет, ибо свыше

Созвездьем в глубину струится вновь.

И как бы ни был вид открыт и прост,

Чем ни облит, сожжён, обласкан взглядом,

Разымчевее не сыскать наряда:

Хорошенькая грудь, игривый хвост,

Как ни купайся, тело налегке

В морской, шампанской пене и бездонной

В расширенных глазах испуг мадонны

Сикстинской и дрожание в руке.

Птицы

Если в каждой слезе есть мечта этой капле

Господней

(помнят небо дожди и, сжимая, уносят в себе),

Жизнь мечта, оглушенная гулом, глубины

исходят

Дотянуться волной умножённо в единой

трубе.

И когда истощается гул, и ты скажешь, я вижу:

«Всё есть прах, только прах и замешан

на мёртвой воде»,

Небосвода воронка затянет расхристанной

жижей

Горстку птиц это ты, сколько выпало тверди

тебе.

Но сбивается кучею рваною

Клин каравана

Умри на восходе,

Крылья гири, взмах невозможен,

И жжение схоже

Со звездою, проглоченной с ночью,

И лёгкие в клочья,

Дыхание пепел,

Сам воздух, как чаща

Хлыстов или петель

Зависнув на миг

Тело бросить лететь без него

Пока не выходит.

И тогда держит в небе

Кри-и-ик

Один только крик.

Все когда-то летают Кто сквозь океан

на манер

Альбатроса крылом-плавником загребая,

В перевёрнутом небе (всегда и во всём

отражённом,

Так идеи в своих эманациях)[3], в сводах воды,

Уподобя глубины высотам, теченья ветрам.

Кто кротом иль червём прогрызая, буравя

землицу:

Облака отражаются в россыпях твёрдых,

а тучи

В тектонических плитах, что трутся краями,

искрят

До ворчания старческого, то бишь, каменных

молний,

Что когда-то и своды взорвут, то бишь, череп

расколют.

Каменеют высоты глубины, ветра и полёт.

Кто-то, спутав стихии, в паденьи вперяется, как

В земляное крыло улететь, коль не в рай,

хоть из ада.

Тут среда несущественна, ибо парят и в огне,

Вплоть до пепла, до перистой сини, звезды,

головёшки.

Кто-то силится выразить небытие, тьмой

назвав.

Но подобьем не выразить то, что, увы,

не имеет подобья,

Ибо всё, что есть тут (в том числе и расхожая

тьма),

Нету там за отсутствием этого самого «там».

Тебя около ощупью водит за ручку любовь.

Но как есть же, щемит же предчувствие

полного счастья,

Обретенья, как вспышки цветной, точно

так же и вспять,

И предчувствие горя щемит ибо полной

утраты.

Будто держишь уже и не самую вещь

или жизнь

Чёрно-белые их негативы, что тут же густеют.

Верно, чёрной предтечею (с цветом

и чувство, и мысль

Весь ты, весь поглощённый растущею пастью,

волной).

Как сказала б медкарта голимо: «Теряя

сознанье»,

Что неточно, ведь и подсознанье, полней:

пасть волна

Выжимает из клеток твоих память, что

по наследству

От зверья и травы с кожи холод с теплом

омывает,

Как наскальную роспись, доводит тебя

до ничто.

Ты вернёшься оттуда?.. Уж рядом рукою