Умер бесславно в месте пустынном:
Злодея треклятого Бог наказал
Смрад от могилы исходит поныне.
Борис упокоен Но Ярослав,
Бога на помощь в молитвах призвав,
Глеба останки искал беспрестанно.
Мощи его чудотворно нашлись:
Голубкой слетела горняя мысль
Глеб и Борис были Богу желанны.
12Глеб и Борис были Богу желанны:
Их обошло вековечное зло;
Чтобы в их души оно не вошло,
Бога молили они неустанно.
За суетность власти без веры, мольбы
Не волили старшим насильственной смерти:
Святости жизни желали всем сердцем,
Жили в смирении, братской любви.
Спаситель приветил подвиги их
Первых в Руси страстотерпцев святых:
Светом небесным они осияны;
Их не оставил во мраке и зле
На неприветной и грешной Земле
Жаждали жить со Христом покаянно.
13Жаждали жить со Христом покаянно:
Биться за власть с братом Бог упаси!
Приняли жуткую смерть от тирана
Ради спокойствия в Древней Руси.
Стало примером для русского люда
Непротивление смертному злу.
Подвиг святых Вседержителя чудо:
Глебу с Борисом возносим хвалу!
(Стану кадильным дымком я во Храме,
Позолочённой иконною рамой
Или слезинкой свечи восковой).
Ваши молитвы как ангелов крылья,
Верой великой вы Богу служили,
Правды в сердцах не искали иной.
14Правды в сердцах не искали иной
Стражники Русской земли и опора.
Чтобы не быть у врага под пятой,
Не допустите в Державе разора!
Злобу и мор удалите от нас,
Да не коснуться беда и болезни:
Грешные мы уповаем на вас,
Чтоб не исчезнуть в космической бездне!
Наши молитвы сердцем убогих
Вы донесите Господу Богу,
Чтоб наши помыслы святость хранили!
Вашим прошеньем рассеется мрак
Надо нам жить в православии, как
С верой в Тебя наши пращуры жили.
15С верой в Тебя наши пращуры жили:
Пахарь, дружинник, чернец и князья
К вере Христовой душой не остыли
В небо торилась молитвой стезя.
Но смерть вилась над Борисом и Глебом:
Дерзких убийц подослал Святополк
(Знать, не вкусил он духовного хлеба),
Крови алкал, аки бешеный волк.
Глеба сгубить окаянный решился
С жутью лишения власти не свыкся
Братьям грозил разореньем, войной.
Глеб и Борис были Богу желанны:
Жаждали жить со Христом покаянно,
Правды в сердцах не искали иной.
Игорь Бойко
Льёт, пьёт, шьёт дело, всё никак не кончит. Возможно, ждёт, что скажет третий кочет. Тот, как назло, в сомнении молчит. И то, когда всё тяготеет к притче, будь многолик, иль примитив двуличен она первее око, нежли щит. И кочета смущает лисий дух тут грех прнебрегать оглядкой птичьей не кукарекнуться бы в прах и пух.
Храм
Как ты пел, призывая разрушенный храм,
Видя образ и в людях, и водах, и небе.
И по слову тот в камне вставал по годам
Твоей жизни отныне в том камне ты сам
Так по стенам и своду ветвиться строкам,
Им сливаться и в сердце, изъятое требой.
Ипостасью вне храма не эхо ли ты
Эха окаменелого? Ретро живое.
Впрочем, снова подобны. А жертв наживное
Как в разрушенном Бога живого черты.
Или колокол только собой оглушён?
Рост закланий, где быль нереальней,
чем небыль.
Все предтечи и нынешний твой перезвон.
Как разрушен подобьем во истину не был.
Четыре стороны
Сам двуглавый полёт сутью знамя, как небо
на две стороны.
Век на век разум Запада, духи Востока
в крови сведены
В сей купели отзывчивой, ныне на все
на четыре открытой.
Юг чернеющий вязнет в ногах, как пустынею
золота слитой.
Но столбом соляным зеркала, где и окна
другого видны
Завораживается кристалл стороны Ледовитой.
Гауптвахта
Здесь зимою искрится морозцем стена,
Покрывая и лёгкие вскоре подобием.
Как сказал бы поэт, по весне влюблена
Арестантами всею утробой обдолбанной
Одиночки не в лёгкие в сердце твоё,
И ему предлагая своё содержание.
Ах, рубаха бетонная здесь бытиё,
Ах ты, счастие дембеля, должность сержантская.
Душам не уберечься: всё путь да вокзал,