Но в следующий момент на эту мысль «наезжает» другая: а что, если они поймут больше того, чем мне хотелось бы? То есть, возьмут и догадаются о том, что это дело рук местного товарища? Простая логика: какое дело «транзитному пассажиру» до «чужого негодяя» и его «негодяйства»? На «транзитника» есть свои негодяи! Значит, «не вынесла душа поэта по месту жительства его»?! Вот, и получится: вместо того, чтобы обуять страхом потенциальных нарушителей, я обуяю им себя, дав след «товарищам из областного управления»! Конечно, очень хочется вразумить их но лучше, всё же, вразумить себя.
И я так и делаю: немедленно, хоть и медленно, обращаюсь в прохожего. Одно дело сделано и теперь мне предстоит заняться другим: осмыслить содеянное. Нет, лучше, так: «сделанное»! И есть, что осмыслить: первое дело. Не хочу вспоминать солдата, который оплакивает свою первую жертву но даже солдат не может остаться равнодушным! Даже солдат, которому «по штату положено»! Что уже говорить за нас, гражданских?
Я иду домой и предаюсь размышлениям. Нет, я не «возлагаю венки на могилку». «Безвременно павший» пал даже не вовремя, а с явным опозданием. По заслугам ему давно бы уже прорастать червями: какая-никакая польза. Поэтому мысли мои «на другую сторону»: «что делать?» Не в смысле «бежать или остаться?». Напротив: вопрос глобальный. Как у Чернышевского в романе. Я сделал первый шаг нужно ли делать следующий? Ведь первый шаг был из категории «души прекрасные порывы». Переходить ли мне в другую категорию вот вопрос! Ставить ли работу с клиентом на поток или ограничиться тем, что называется «по ситуации»? А, может, ограничиться уже сделанным добром?
Для начала следует разобраться с ощущениями. Что они такое: удовлетворение? Страх? Упадок? Душевный подъём? Пожалуй всего понемногу. Но «коренной» подъём: остальные «пристяжные». Мне хорошо. И не оттого, что пока не поймали: оттого, что одним негодяем стало меньше. Оттого, что я сделал доброе дело. Я не знаю реквизитов нарушителя ПДД, но знаю, что он заслужил свою участь. Участь моего клиента.
Проходит минут десять и вот, первый прохожий. Теперь можно: я уже «отошёл на заранее подготовленные рубежи». «Первый» ведёт себя «в соответствии с инструкцией»: «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не знаю, ничего никому не скажу». Он боязливо косит глазами на «натюрморт», оглядывается по сторонам и «даёт ходу»! Правильно делает. Всё правильно: и косит, и оглядывается, и даёт. Потому что, не дай, Бог, заметят что он заметил. Ведь потом «вовлекут и охватят». «Вовлекут» посредством волочения, а «охватят» со всех сторон. И не только руками. «На безрыбье» у нас очень даже просто из понятых угодить в свидетели, чтобы транзитом оттуда в подозреваемые и обвиняемые.
Но дураков не сеют и не жнут. На десять умных всегда найдётся один д «другой». Находится и сейчас. Этот «одиннадцатый» ну, десять умных плюс он лезет в машину, на американский манер тычет пальцами в сонную артерию клиента, и поднимает тревогу. Проще говоря: хай. Сбегается несколько человек (значительно больше разбегается и во все стороны). Группа из трёх дураков все умные уже рассредоточились домогается полиции, и ей это удаётся. Насколько я разбираюсь в мимике, полиция фиксирует лишь то, что ей нечего зафиксировать. Кроме «тела в ассортименте». Дураков «вовлекают и охватывают», но по глупости они этого ещё не понимают. Понимание к ним придёт чуть позже вместе с «группой товарищей» с подручными средствами. Уже там «в отделе».
А сейчас их переполняет чувство гордости от сознания исполненного долга. Вскоре их переполнят другие чувства и, как минимум, двое из этих общественников уже никогда не поддадутся «зову сердца». Избыток чувств восполнит недостаток мозгов и все вместе они произведут на свет мысль: «Не лезь, куда не просят! А и просят не лезь!»
В этот день я больше не вижу постоянных «гаражевладельцев» на нашей пешеходной дорожке. Возможно, их отвращает свежее пятно на асфальте. Даже не одно пятно, а несколько: клиент протёк всеми отверстиями, как естественными, так и дополнительно устроенными мной.
Только один человек сиротливо выписывает круги на месте происшествия: следователь. Судя по тому, что он один, я делаю единственно правильный вывод: товарища бросили. «Под танк». А это значит, что дело уже признано не имеющим перспективы и товарищ просто «работает на объём»: собирает макулатуру. А уже это значит, что я могу совершенно успокоиться, и даже раньше следователя списать дело в архив. В архив своей памяти.