Нет, ответил Рштуни, Ларисе. Женюсь!
Но втайне уже для себя все решил, но не нашел смелости признаться.
А через два месяца Лариса сказала:
Я беременна!
Рштуни потерялся, но взял себя в руки и сказал:
Хорошо, мы поженимся! Мне осталось служить восемь месяцев, потом мне надо потопать Ленинград в университет на юридический! Мама так хочет! Я поступлю и привезу тебя в Армению и все расскажу.
Мальчик родился здоровый, Рштуни стоял под окнами роддома и плакал, не зная от счастья или от горя, он так и не решился вот так взять и привести Ларису домой.
Служба окончилась и Рштуни уехал в Ленинград.
Лариса ждала, месяц другой, а потом взяла маленького сына, завернуло в одеяло и на самолет Ростов Ереван.
Большой двухэтажный дом в Ереване стоял все ровно, что не преступная крепость и в этой крепости был свой свод правил и обычае. Ларисе не предложили даже раздеться. Рштуни был в Ленинграде и так не сказал ничего о сыне семье. Бабка Артура мать Рштуни пожилая властная женщина откуда-то сверху, словно это был приговор небес, не спускаясь со второго этажа, объявила, бросая, словно камень в низ, где стояла Лариса и держала на руках ее маленького внучка первенца.
Это дом не Рштуни и тем более не, и женщина состроила гримасу. Как вы его назвали? Артуром! Так и не его!
Лариса, словно побитая собака, прижимая к груди ребенка, вернулась обратно не с чем.
Зачем ты это сделала? спрашивал Рштуни по телефону. Надо было подождать!
Что ждать, если у тебя нет смелости! плакала Лариса в трубку.
Я сказал бы!
Ты мне соврал!
Нет!
Я буду помогать! Я вышлю тебе денег!
Мне не нужны деньги, мне нужен муж! Ребенку нужен отец!
Рштуни высылал деньги, и каждый раз просил еще подождать.
Прошло два года, дело не сдвинулось с места, все ограничивалось только звонками, и матери Ларисы было обидно и больно смотреть на дочь, в сердце которой уже долго не наступал рассвет, она не с кем встречалась и не пыталась принять попыток, чтобы построить личную жизнь.
Сами воспитаем! решила Зинаида Яковлевна и однажды сказала Рштуни по телефону, чтобы он больше не звонил.
Он больше и не звонил, а через полгода пришла весть, что он женился.
Лариса престала за собой следить, словно похоронила себя заживо.
Я рос, проходили годы и как свет надежды луч из облаков была новая встреча Ларисы с другим молодым человеком Александром.
Александр был младше, отслужил на флоте и влюбился в Ларису с первого взгляда.
Чудная она, и с ребенком на руках! встревали друзья и знакомые. Черт знает что! Ты молодой, найдешь себе! Не такая жена, должна быть, да и вовсе не может она быть такая женой! И ребенок у нее от не русского! Нагуляла! И тебе нагуляет! Будешь ходить, потом моргать!
Но не слушал молодой человек слов тех, с первого мига, он полюбил, Ларису за какую-то прямо детскую легкость и безоблачность. Родители были против!
Но свадьба состоялась. Их семейная жизнь не складывалась. Привыкший к заботе и ласке и к материнскому уходу молодой человек, встретил, вот что именно ребенка, прозрачность, за которым самим нужно было смотреть, держать глаз до глаз. Придет с работы, нет ее. Черт знает, где она! Вернется. Спрашиваешь, где была, не помнит или сочиняет. Отношения расстраивались, Лариса забеременела. Появилась надежда. Но истинно как не была и не стала она матерью, одному своему сыну она не стала другому, однажды изуродованная извергом и преданная родным отцом, который ее потом бросил, сбежав с любовницей и прихватив собой казённые деньги.
Хотели внука! Воспитайте! говорила Лариса и оставляла на пороге бабки двух годовалого Сашеньку. Малыш плакал, просил матери, бабушка, Надежда подолгу не могла успокоить внука и сердце ее надрывалась и горечь перехватывала дыхание. А потом уже черт знает как, Ларису посадили в тюрьму. Преступление то была забавой, словно игрой. И воровала Лариса из-за обиды. Поссорится с подругой, уйдет та на службу она залезет к ней домой и обворует ее. Так тогда и вышло. Она унесла набор кастрюль полкило сахара, а у другой подруги соленья. Сложила на тачку и укатила. Были и еще кражи, но все так же, не значительные, походившие больше на хулиганство. Но Ларису с двумя несовершеннолетними детьми на руках все ровно посадили.
Из тюрьмы она писала письма.
«Как, где мои голубочки сизокрылые? Один черненький другой беленький, освободят меня, и заберу, и станем жить вместе».