Потом он написал несколько строк капитану Бонплану, отменяя приказание прислать десять мушкетеров, и велел Ферморелю немедленно отдать это командиру мушкетерского полка без всяких объяснений.
Распорядившись таким образом, маршал отправился к королеве-матери доложить обо всем перед началом бала.
Мария Медичи только что оделась, осмотрела нарочно выбранный ею для молодой королевы, в знак особенного внимания, костюм и вышла в кабинет, где ее уже ожидала Элеонора.
Супруга Кончини почтительно поклонилась ее величеству. На ней был такой же костюм, как и у королевы-матери, она держала в руках полумаску. Элеонора замечательно хорошо умела льстить, нашептывая Марии Медичи всевозможные комплименты.
Явившийся вслед затем герцог д'Эпернон начал в том же тоне, а потом приступил к своей настоящей цели. Д'Эпернон был тоже в числе приближенных королевы-матери. Он иКончини во время регентства были советниками и министрами королевы, а теперь вместе с ней управляли Францией. Мария Медичи ни за что не захотела выпустить из рук власть.
Костюм испанского гранда очень шел богатому гордому и ловкому Эпернону. Осведомившись о распоряжениях маршала, он, видимо, встревожился, что еще не все кончено.
В эту минуту портьера отодвинулась и вошел маршал. Он имел право входить без доклада. Эпернон встретил его радостным жестом, а Мария Медичи села в кресло, положив на стол маску.
— Что скажите нового, маркиз? — спросила она. Элеонора встала возле нее.
Кончини поклонился королеве-матери и своей жене, потом поздоровался с герцогом.
— Все готово к балу, ваше величество, останетесь довольны, — сказал он.
— Будет принц Генрих Конде?
— Наверное!
— Как он будет одет?
— Патером, как мне сказали.
Все замолчали. Четверо виновных понимали, что им хотел сказать этим принц.
— А если его кто-нибудь предупредит в последнюю минуту, и он не придет? — спросила Мария Медичи, словно боясь, что страшный враг ускользнет от нее.
— Никто его не предупредит… Если он не придет, его арестуют в его собственном дворце, — ответил Кончини.
— Вы, разумеется, приняли все меры предосторожности, маршал? — осведомился д'Эпернон. — Надежного человека выбрали для такого тонкого дела?
— У меня был план разом устранить двоих опасных людей так, чтобы они друг друга арестовали и оба попали в Бастилию. Это мне, к сожалению, не удалось, но дало новое доказательство того, как далеко зашел заговор. — Расскажите, маршал! — сказала королева-мать.
— Мушкетер д'Альби отказался исполнить приказ об аресте, потому что… не было подписи его величества короля.
— Как ни важно значение этого поступка, — заметил д'Эпернон, — я рад, что мушкетер д'Альби не замешан в деле ареста.
— Вы думаете? На мушкетеров больше нельзя рассчитывать, герцог, — воскликнул Кончини, — ну, мы найдем средство наказать и устранить всякое неповиновение! Первым примером будет беарнский виконт, его сегодня же ночью, раньше принца, отправят в Бастилию.
— Позвольте обратить ваше внимание на одно обстоятельство, — обратился д'Эпернон к своим сообщникам, — оно, по-моему, имеет некоторое значение. Маркиз де Шале говорил мне, что на левой руке мушкетера, маркиза де Монфор, который очень дружен с виконтом, видели кольцо Черного братства.
Кончини презрительно улыбнулся.
— Вы считаете опасным это общество, герцог? — спросила королева-мать.
— По-моему, ни одному тайному ордену нельзя доверять, — ответил д'Эпернон.
— А вы что скажете, Элеонора? — обратилась Мария
Медичи к жене Кончини.
— Я с этой стороны не вижу опасности, ее надо ждать совсем из другого источника, гораздо ближе, и маршал уничтожит ее в самом зародыше, — самоуверенно ответила Элеонора.