От стола встали отяжелевшие. Ковыряя головной шпилькой в зубах, madame Троцкая облегченно вздохнула и сказала:
Теперь я знаю, как питается мой народ! И я за него совершенно спокойна Пока есть дубовая кора, лебеда, корешки и конский щавель мой народ не погибнет
Атташе Канторович
В Стамбуле на одной из кипящих разношерстным народом уличек я встретил его.
У него в руке был небольшой саквояжик. Он сказал:
Господин, не нужно ли сигар, сигарет, русских папирос?..
Не нужно.
Гм Не нужно. А я думал нужно. Слушайте, кстати: вы не знаете, как по-французски сигара?
Да так и будет: ля сигар.
Что вы говорите?.. Совсем как мерси. И по-русски мерси и по-французски одно и то же. Я еще когда в Одессе жил так очень удивлялся
Хороший город Одесса, похвалил я.
А что, скажите, мне ваше лицо знакомо. Вы, часом, не жили в Одессе?
Часом не жил, а по неделям живал.
Он вдруг пристально стал в меня всматриваться.
Гм Острит. Бритый. В пенсне. Послушайте?! Чтоб я сдох, если вы не писатель
Писатель.
Так это вы за нас написали рассказ «Золотые часы» Помните, вывели Канторовича и Гендельмана, что один другому никак не может часов продать. Как вы тогда писали: «Странный город Одесса. У одного есть часы, у другого деньги. И один хочет купить часы, а другой продать Так они не могут этого сделать, потому что они одесситы». Ой, как вся Одесса тогда с нас смеялась. Ну ничего Нам все-таки было приятно, что мы вошли в литературу.
Вы давно из Одессы?
Ай, и не говорите. Чуть не пешком приплыл. Слушайте, Аверченко (он взял меня за пуговицу). Ну что будет?
С кем?
С этой дрянью паршивой, с большевиками. С ума можно сойти. Вы знаете, я жил в Одессе еще при Толмачеве Так, знаете, как мне теперь кажется Толмачев? Родной папа! Дайте мне его, я закричу «ура». Что Толмачев? Дайте мне городового нашего Бульварного участка Таганчука! И я скажу ему: «Володя, дай я тебя поцелую в глазки». И я возьму его, приведу к себе и угощу его с графинчиком водки и жареной рыбой, и мы с ним оба будем сидеть посередке комнаты и, как дураки, плакать. Это навозное сметьё говорит теперь: «Мы даем вам свободу и мир, пожалуйте в ГПУ». Или: «Для счастья пролетариата становись, жидовская морда, к стенке». Чтоб мои враги имели такое пролетариатское счастье. Когда меня Таганчук брал в участок это стоило три рубля, когда меня Дейч берет в ГПУ мне это стоит, извините, пули в живот. Ах, Канторович, Канторович
При чем тут Канторович?
Эй, значит, вы ничего не знаете? В прошлом году приходит он ко мне и говорит: «Прости меня, Гендельман, но я поступил в идейные коммунисты». Я плюнул ему около сапога и говорю: «Ты, Канторович, идейный от слова идиет. Пошел вон!» «Ты, говорит он, не ругайся, потому что эта наша революция планетарная. И я, Канторович, тоже планетарный». «Планетарная холера тебе в кишки! Попугай несчастный. Один жулик пустил слово тысяча дураков повторяет. Канторович, вы мне не друг! говорю я, как Ленский в «Онегине». «Проваливайте, пока я вам по морде не надавал». И он ушел, как буквально побитая собака. Правда, когда потом у меня делали обыск, нашли полтора фунта сахара и забрали в чека за спекулятивное хранение товаров, этот дурак притёпался до Дейча просить за меня, и меня выпустили, но я ему даже руки не подал, чтоб я так жил!
Где же теперь Канторович?
Монька Канторович? Разве вы не читали в газетах? Еще, помните, когда вы записывали наш разговор за золотые часы, так там у вас есть, как этот осел поднимет глаза вверх и скажет: «Ой, Гендельман. Мне не нравится поведение Германии в Алжезираском вопросе» А я ему: «Моня! Вы удивительный человек: где две державы воюют вы обязательно в середку влезете. Бросьте!» «А я вам, Гендельман, говорю, что Германия еще меня вспомнит!» И что же вы думаете? Почти своего добился
То есть как?
Неужели вы не читали в газете? Подержите чемоданчик, у меня есть в кармане. О! Вот Это я одну старую газетку храню на память «Состав советской миссии в Польше: советник посольства Леонид Оболенский, первый секретарь Лоренс, атташе Канторович» Как вам это понравится: Монька Канторович атташе посольства?!
А почему бы и нет? улыбнулся я.
Канторович атташе? Бросьте. Ну, представьте вы себе дипломатический прием во дворце Швейцар докладывает: «Лорд Реджинальд Грей, граф Паулучио, виконт Сен-Жермен, Монька Канторович прикажете принять?!» «Дайте ему лучше по шее. Это его тоже хорошо устроит».