Сведения эти имели право на существование. Ведь с той же периодичностью, с какой происходили эти «совещания за закрытыми дверями», Политсовет ЦК ПКР «спускал вниз» новые директивы «о формах и методах непримиримой борьбы с антинародным режимом».
«Жить становилось лучше, жить становилось веселее». Не всем, конечно но Председателю сотоварищи грех было жаловаться на жизнь. Не мог он жаловаться хотя бы потому, что был пожалован жизнью всем необходимым для неё. В том числе и самым необходимым: статусом «непримиримого борца с режимом». Без этого статуса он даже за стол
с Президентом не садился. И, если он и забывал его случайно, то ему всегда напоминали, чтобы «надел». Ведь только в образе «несгибаемого» он и мог «подаваться к столу». Без забрала и меча пусть даже взятого напрокат в Администрации он не котировался в качестве столовника.
Всё бы ничего но МНС и его соратники постоянно мешали Председателю ощущать то, что «в нашей буче, боевой и кипучей и того лучше». Их видение «бучи» радикально отличалось от видения лидера ПКР. Они имели все основания для того, чтобы быть довольными но не захотели: ни иметь, ни быть. А ведь всех их, начиная с МНС, «ознакомили с перечнем наград за бескомпромиссную борьбу с режимом». Не скрывалось даже то, что перечень этот утверждён в Кремле. Подробно останавливаться на вопросах финансирования было даже смешно: «от народа», вестимо. Или Кремль не от народа?
Только, при всей своей паспортной молодости, МНС оказался политиком архаичных взглядов. В отношении к «вынужденным компромиссам». Напрасно вразумлял его Председатель на тему, что жизнь состоит из компромиссов. МНС отвечал Председателю, что у того жизнь только из компромиссов и состоит. Это уже был намёк. И не на избыточную гибкость: на отсутствие платформы. Вопросы быта «шли по другой статье». По другой статье разногласий. Вернее, так полагал сам Председатель. Хотел так полагать. Но даже статья разногласий вызывала разногласия: МНС требовал увязки. И с каждым разом намёки его становились всё более прозрачными и бестактными. По сути: переставали быть намёками.
Ну, как тут было не «осерчать» на мальчишку?! И главное: никак не получалось «вскрыть» его. Нет, обиду за неудовлетворённые запросы Председатель ещё готов был понять. Более того: готов был пойти навстречу. Во всём объёме состояния на довольствии: как по перечню, так и по рангу. Но МНС оказался человеком безнадёжно «неправильным»: ему, видишь ли, за державу стало обидно. Председатель, «человек с планеты Земля» от земли, то есть понять такого непрактического идеализма и «где-то даже» пережитка прошлого не мог.
Но в глубине души, забитой компромиссами и сытным обедом, Председатель не мог не понимать: основания к обиде за державу имелись. И основания серьёзные даже объективного характера. Ведомая им, ПКР медленно, но верно превращалась в деталь режима. И всё это на фоне превращения режима в страну, а страны в ничто, в точном соответствии с установкой «Кто был никем тот станет всем!». «В режиме обратной перемотки», естественно.
ПКР оставался всего лишь шаг для того, чтобы мужественно объявить себя «социал-демократией левоцентристского толка». Что-нибудь вроде «Партии демократического социализма». А лучше без упоминания социализма. И ПКР объявила бы да Кремль не позволил. У Кремля и без ПКР хватало «перекрасившихся в центристов». Для «баланса демократии» требовалось «большевистское пугало» неважно, что состоящее на балансе Администрации Президента. Именно поэтому «неправильно сориентировавшемуся» Председателю и было тактично приказано «не сметь своё суждение иметь».
И именно поэтому «отщепенцы» в лице МНС и его сторонников решили поступить вопреки «дружескому» императиву. Двадцать второго апреля, в день рождения Ильича, молодёжная секция уже фракция собралась нет, не в зале заседаний: на субботнике. Тяжкое бремя заслушивания доклада Председателя взвалили на себя старшие товарищи. Ну, а младшим было милостиво разрешено «отдохнуть на природе» с мётлами, носилками и лопатами.
Медициной доказано, что свежий воздух и общественно полезный труд активизирует мысли. Вопреки расчётам на «размягчение от соловья и коротких юбок», течение политической мысли сразу же приобретает радикальный характер. Нынешний субботник не стал исключением.