Такого же нервного, как парикмахер.
Миссис Грейхарт села на продавленный диван. Морщинистое круглое лицо было изумлённым и испуганным. Командирский ореол сошёл, оставив просто пожилую женщину.
Подозревается, повторил Донован. Пока не обвиняется.
Прокуренные, видно, стариком Грейхартом серые обои выцвели. Ряд фотографий в тонких рамах являл процесс взросления подозреваемого Дрейка: вот мальчик, улыбающийся полубеззубой улыбкой, вот юноша-подросток с красными прыщами и тяжёлым взглядом, вот высоченный парень-байкер в чёрной коже и облаках сигаретного дыма. Дрейка ждала не слишком отличимая от неопрятных неряшливых предков судьба: грузная, задёрганная бытом жена, пиво перед телевизором вечером, фабричная унылая работа, шлепки и затрещины детям. Донован поискал и родителей парня и не нашёл. Совершенно.
А где достопочтимые отец и мать?
Слегка оправившаяся бабка прыщавого байкера хмыкнула.
Не здесь. На кладбище.
Однако, сказал Донован. При этом всём они не заслужили памяти?
А это уже не официальный допрос.
Часы над камином занудливо, хрипяще тикали. Появившийся откуда-то кот вспрыгнул на колючее покрывало дивана. Он забрался на колени к хозяйке и уставился на Донована жёлтым глазом. Второй глаз отсутствовал. Чёрные коты то ли к беде, то ли к удаче.
Вы знаете девушку по имени Алиша Корморан?
Да, знаю. Дрейк гулял с ней. Она работает официанткой.
Работала, миссис Грейхарт. Алишу Корморан убили.
И вы приехали по душу её экс-приятеля. Логично. Но, миссис Грейхарт как будто успокоилась, Дрейка нет в городе, детектив! От пустыни до города триста миль с лишним! Его нет неделю!
Потом, возможно, спохватившись, бабка Дрейка добавила: «Бедная мисс Корморан».
Не очень вы жаловали девушку. Скажите проще: за что вы её не любили?
Какой странный вывод. Не любила? Позвольте
Вы испугались, когда я объявил об убийстве. Но личность убитой не вызвала у вас сочувствия и ужаса. Так в чём же дело?
Кот, нюхавший воздух, оскалился и зашипел.
А вас не любят кошки, вздохнула миссис Грейхарт.
Я пахну оружием. Это тоже логично.
Да старуха прикрыла глаза. Я не любила. Не выносила. Я имела право, её голос опустился до шёпота. Дрейк мой единственный внук. Он хулиган, но он моя кровинка
Он звал Алишу замуж. И вы не хотели её видеть в семье.
Да что вы, детектив, миссис Грейхарт отмахнулась. Она на него вешалась, словно репей. Она хотела свадьбу приезжая дворняжка. Дрейк бросил её. Правильно сделал.
Кот заорал протяжно и громко, как будто его оскорбили.
Дом гордых коренных обитателей пригорода не мог претендовать на звание хорошего наследства. Он весь рассохся и ссутулился. Вонял. Остатками копчёной рыбы из помойного ведра, пригоревшим, с мерзким луком омлетом, пылью, ветошью, прокисшей старостью. Эгле, скрипнув дверью, зашла в коридор, и Донован позлился: невовремя. Хотя, конечно, присутствие женщины слегка успокоило миссис Грейхарт.
Эгле, вдруг решил Донован. Побеседуй-ка.
Он вышел на улицу, и чёрный кот, промчавшись пулей под ногами, исчез за разноцветным сараем, где грохотал полуглухой старик. Груды железных листов у стены казались наворованными, а трудолюбие мистера Грейхарта чуть преувеличенным. Донован, чавкая по осенней грязи и запахивая на ходу пальто, приблизился к провалу двери. Внутри ярко горела оранжевым лампочка.
Старик Грейхарт чинил обтрёпанное кресло. Багровая обивка протёрлась и местами встопорщилась, прорвавшись от усиленного пользования. В кресле перебывало немало седалищ: они громоздились в него в ожидании бейсбольного матча, тупой сальной комедии, орущего до хрипоты ток-шоу. Обитатели кладбища, родители Дрейка, вероятно, тоже там сиживали. Ящики и полки с грудой хлама неопрятно темнели за горбатой спиной. Грейхарт увидел на пороге тень Донована. Вряд ли услышал, как детектив хмыкнул. Но повернулся с готовностью.
Это ваше хобби? громко спросил Донован.
С нашей жизнью необходимость, хрипло ответил старик.
Обвисшее унылое лицо его пятнал коричневым пигмент. Грейхарт пошамкал ртом, будто жуя. Вставная челюсть, определил Донован. Попытка старика реанимировать кресло напоминала тянущееся в никуда утверждение. «У дома есть хозяин», или «я всё ещё хозяин», или «и беззубый старый пес рычит». Донован кивнул.