Издавал то рык, то стон. Так спектакль озорной
Для старухи начал он. И сквозь грохот прокричал: «Перепачкан
Я весь солью! Кто вселил меня в неволю!?»
И в двери громко постучал.
В ответ заверила колдунья: «Не шуми!
Иду уж я. Что не помнишь, как меня ты избил?» -
Спросила лгунья: «И пришлось в чулан закрыть, потому как
Ты опасен. Что ж, придётся подлечить, раз ты в бешенстве ужасен.
Но заплатишь не деньгой за лекарство не простое, но иной приму я мздой. Подари- ка ты старушке украшенье золотое. Коль согласен? Дверь
Открою. Если ж нет? То знай, порою здесь случается беда.
Сколько ж глупого народу скрыл чулан. И навсегда
Дать забыла им свободу. Не взыщи. Что старость
Хаять? Раз такая у ней память.»
Исчез светило из их штаба,
И в темноте пошло движенье. Царапнула чья- то
Лапа, кто-то требовал прощенья. И, как задумано, и было пёс завыл
Опять уныло: «Да разве злато стоит воли? Да забери его ты что-ли!
Только выпусти из мрака. Тараканов расплодила! Началась
Уже атака, по спине ползёт верзила!»
«Что визжишь там, как девчонка!? Загрызи меня печёнка!» причитая,
Бабка дверь в миг открыла нараспашку: «Перстень мне отдай теперь!»
Но, сбивая с ног букашку, для начала вышел узник.
Ник
Фаворит в моём наследстве. С ним играл, нося подгузник,
В безмятежном ещё детстве. Ведь он уже принадлежал этой
Маленькой особе.
И Ник задумчиво разжал свой кулак,
На радость злобе. И промолвив что- то тихо,
Перстень нехотя подал. Но вдруг кот, подпрыгнув
Лихо, стукнул лапой по руке. И, стиснув пастью вечный
Камень, перепачканный в муке, чуть не вынес собой ставень.
На окне затеяв бой, с Ником яростно сражаясь. В третий раз уже
Пытаясь в лаз уйти оконный свой. И Ник воскликнул на зверином:
«Всё испортишь, ты вершок! Здесь Ларика в виде дивном,
Верни перстень мне, дружок. И, спасаясь, убегай!
И хоть боюсь её укора, Дине только передай,
Что увидимся мы скоро.»
И, перстень выплюнув из пасти,
Кот, конечно, не застыл. Ведь он вовсе не спешил,
Оказаться в её власти. Несло же бабу с кочергой, верещала жутким
Гласом: «Это что же за разбой? Уж «накормлю» тебя я мясом!»
И, наоравшись, со стола перстень, радуясь, взяла. И сказала:
«Поклянись! Что даёшь по воле доброй.»
Ник
Да на что тебе сдались мои клятвы с низкой пробой?
Ну ладно уж, отныне он не волчицы серой, душки,
А есть собственность старушки, моё слово есть закон.
И, подбоченясь, посмотрел на веник с белыми ушами.
ведьма
Мудрено сказал, пострел, витиеватыми словами.
И ведьма перстень поднесла,
Желая втиснуть хоть мизинец. Но вдруг окружность
Подросла, и Ник услышал: «Ах, ревнивец! А я думала ты мал!
Вот в тебе какая сила! Мой размерчик подогнал,
Хочет, чтобы я носила.»
Показала, как подрос,
И воскликнул нервно пёс: «Да одень уж
Перстенёк! Коль тебе и вправду впрок.» И перстень был
Надет резной, и прижал к Ник к себе веник. Ведь
Получится какой, не известно же, «вареник»?
XVI
Завизжала в страхе Дина:
«Там пожар!» тряслась она. Когда б с искрой
Клубы дыма повалили из окна. Ну а вскоре дым растаял,