Да как же ты Федька влез-то? Я же говорил, просил без меня не лезть! Господи помоги! -кричал Степаныч.
Матерясь и то и дело вытирая руки о свою телогрейку, Степаныч дрожащими руками отпил из своей фляги, а затем стал разжимать щёки капкана и когда уже практически полностью разжал их, струбцины вновь соскочили с пружин и щёки капкана, снова с лязгом захлопнулись, на окровавленных руках внука. От второго удара капканом, остатки рук внука ниже локтей, практически висели на сухожилиях. Степаныч быстро достав нож, обрезал сухожилия, оставив обрубки рук внука в капкане. Внезапно у него защемило в груди и превозмогая боль, он схватил через плечо оба ружья и приподняв внука, припал ухом к его груди. Сердце билось, внук был без сознания и Степаныч быстро положив внука на землю, полез сначала в рюкзак, но затем не найдя там того что искал, наклонился к ногам внука и стал снимать с его кроссовок шнурки. Затем шнурками, он стал перетягивать обрубленные конечности рук, из которых толчками пульсировала тёмная артериальная кровь. Вынув из ножен охотничий нож, а из патронташа 8 патронов, он разобрал их ножом и достав из кармана кусок газеты, которую держал для самокруток, высыпал на неё весь порох из патронов.Ружья за плечом мешали и Степаныч их снял и откинул подальше. Приподняв обрубки рук внука, он обильно и быстро обсыпал кровоточащие раны, высыпав на них весь порох и достав спички поджёг порох, тем самым прижёг раны на руках. Достав на поясе флягу Степаныч отпил немного из неё. Во фляге был самогон. Смочив платок самогоном, он приложил его к ранам внука, затем попытался встать. Но снова защемило в груди и похоже ещё сильнее, чем несколько минут назад и резко всё тело прошиб пот. Степаныч стал лихорадочно думать, что делать дальше. Фёдор в сознание не приходил, где мотоцикл знал только внук и надо было как-то его приводить в чувство. У Степаныча закружилась голова и положив руки внука на его грудь, Степаныч лёг спиной на землю и попытался глубоко вздохнуть, но боль в груди не дала этого сделать.