Похоже, бородач тоже видел.
Я когда только очнулся, на улице ещё светло было, заговорил он, глядя перед собой застывшим взглядом, обращённым в прошлое, Ну, сумерки. О том чтобы встать свет зажечь и речи не было, там уже лишь бы на дыхание сил хватило. Лежу, смотрю как темнота наступает. Сначала в углах появляется, потом на середину комнаты ползёт. И тихо-тихо кругом Я тогда в своём доме жил, на краю села, за одной из стен пустырь до самого леса, в соседях старики. И днём тишина всегда, а уж ночью А тишина, сама знаешь
Натка знала и это. Нельзя переносить абстягу в тишине. Желательно вообще не оставаться в одиночестве, но мало найдётся желающих выхаживать после запоя воняющего алкаша, который в этот момент и на человека-то не похож. Выручить может телевизор. Телевизор, если тебе повезло, и он у тебя есть, должен быть включен обязательно! Его бубнёж успокаивает, настолько, конечно, насколько это вообще возможно в таком состоянии, но главное он заглушает другие звуки те, которые тебе совсем не нужно слышать
И вот слышу я, продолжал бородач, как меня из коридора между комнатами мама зовёт. Ласково так «Митюша, Митюша!»
Вас Дмитрий зовут?
Не. Митрофан полное имя. Родители у меня верующие, вот и назвали по старинке, в честь прадеда. Можно Митрий.
Наталия, она несмело протянула руку, Через И. Можно Ната.
Новый знакомый пожал её руку очень аккуратно, словно боясь раздавать.
Наташа, выходит?
Она поморщилась.
Лучше Натка. Вы знаете чёрные ну эти у них Наташа это вроде шлюхи, ругательство.
А тебе-то что до них?
Натка опустила голову. Рассказать Митрию как работала она на рынке у быстроглазого турка Назара, как был он по-своему добр к ней, честно платил зарплату, пусть и маленькую, давал койко-место в почти таком же вагончике, как этот, только несравнимо менее уютном? И как таскал за волосы, ругая последними словами, если она срывалась и пила тайком прямо на рабочем месте? Ругал в том числе и «наташей», крича, что все русские бабы такие вот «наташи», пьющие и гулящие. Назар и звал её только так, бросая это имя презрительно, как плевок в лицо. А она каждый раз молча утиралась.
Конечно, ничего этого Натка Митрию рассказывать не стала, поспешила перевести разговор на другую тему.
Вы сказали родители верующие? Вы не с ними жили?
То-то и оно, взгляд Митрия снова стал стеклянным, широкие плечи напряглись, Они в одном городе, я в другом. И без предупреждения никогда не появлялись, понимаешь? А тут я лежу и слышу, как меня мама зовёт из коридора! И главное знаю, что это не она на самом деле, а кто-то очень плохой притворяется, выманить меня из комнаты хочет Отчётливо слышу! Кое-как руки поднял, к ушам прижал, глаза зажмурил, и уговариваю себя, что это всё не настоящее. Не в первый же раз всякое мерещится на отходняке, казалось бы, и привыкнуть можно уже, и не так пугаться, а не получается! Лежу, сжался весь, глаза открыть боюсь а вдруг оно уже в комнату зашло, у кровати стоит? Потом уснул хотя не уснул провалился
Натка нетерпеливо кивнула. Ей не нужно было объяснять, что это такое короткие провалы в забытьё в первые день-два выхода из запоя на сухую. Это не сон, о сне нет и речи, и это не обморок, даже обмороки в таком состоянии были бы даром небес это именно провалы в тёмный омут. И в этом омуте то же ощущение безысходности, та же внутренняя дрожь, тот же страх, переходящий в дикий ужас, когда из глубин омута поднимается тебе навстречу чья-то оскаленная морда с горящими глазами, или разлагающийся труп, или кто-то из знакомых людей с перекошенным до неузнаваемости лицом. И ты выныриваешь из омута, возвращаешься в реальность, молясь про себя всем богам, чтобы видения оттуда не последовали за тобой, что вполне возможно, потому что в тени абстяги грань между этим миром и его страшной изнанкой, стирается до состояния прозрачности.
В следующий раз очнулся уже темно. Из коридора больше никто не зовёт, но от этого не легче. Впрочем, если бы и звали, я бы не испугался. Плохо было уже до такого состояния, когда на всё плевать становится. Лежу и сердце своё слушаю, как оно трепыхается в груди. Как пойманная птица. То забьётся, замечется, аж дыхание перехватывает! Но ещё страшнее, когда замрёт. Я тогда из последних сил кулаком себя в грудь бил, не давал ему останавливаться. Ударишь снова стучит, а перед глазами огненные цветы распускаются Ты ещё молодая, у тебя такого наверно не было.