К сожалению, а может быть и к счастью, дело так и ограничилось мечтами ожидаемого визита не состоялось. После того как Клима увезли в лабу, оставив пустовать его избу, которую он по словам Марины недавно с таким воодушевлением приводил в порядок (Натка не могла вспоминать об этом без набегающих на глаза слёз и сжимающихся кулаков) Никодим лёг на дно и почти не показывался на люди. Может, опасался гнева односельчан, из которых далеко не все жаловали Клима, но попа точно жаловали ещё меньше, а может, придумывал какую-нибудь новую пакость.
И тогда Натка, не находя себе места от выжигающей душу ярости, решилась сама пойти в церковь на разборки. Последствия её мало беспокоили, было даже любопытно узнать, что же окажется для халатов важнее: наказать её в назидание другим, как очередного нарушителя порядка или продолжать использовать по ранее намеченному, им одним ведомому плану?
В местной церкви Натка ещё ни разу не была. Не являясь убеждённой атеисткой, она, скорее всего рано или поздно появилась бы там, но не самое удачное знакомство с местным батюшкой отбило всякое желание приобщаться к его приходу. Тем не менее, ей было известно, что больше всего народу собирается в божьем доме, как и положено по воскресеньям, когда Никодим ведёт службу. Пусть деревенские и недолюбливали его самого, но старались чтить традиции, тем самым хоть как-то сохраняя для себя иллюзию обычной жизни.
Поэтому именно воскресенье и выбрала Натка для того, чтобы на глазах у как можно большего скопления народу выказать Никодиму всё своё презрение. А может быть (кто знает?) и действительно надеть на голову что-нибудь подвернувшееся под руку, ведь наверняка в церкви найдутся пригодные для этого вещи.
Подруг в свои планы она не посвятила, боясь отговоров. Впрочем, была немалая вероятность встретить в церкви Раю, которая после расставания с мужем старалась быть ближе к богу. Марина же набожностью открыто пренебрегала и оказаться там точно не могла, что только радовало не нужно беременным участвовать в скандалах. А то, что скандал обязательно состоится, Натка уже твёрдо решила и предвкушала, поэтому в воскресное утро не отправилась на службу к её началу, а выждала с полчаса, давая Никодимовой пастве время собраться в полном составе.
Ей, конечно, было известно, что церковь Нижних Колдырей являет собой всего лишь просторную избу, на чью крышу водрузили неуклюже сколоченный крест, но всё равно теснота помещения разочаровала. Ведь в воображении Натка уже слышала свой обличающий Никодима голос звучащим гулко и раскатисто, как под сводом куполов, но в переделанной под церковь избе и голосу-то разгуляться было негде. Тем более сейчас, когда всё её невеликое пространство оказалось занято тесно стоящими людьми.
В первый момент показалось, что сюда набилась вся деревня, но, разумеется, это было не так. Человек тридцать, не более, замерли на затоптанных половицах, обратив взгляды в красный угол помещения, где за импровизированным алтарём в колеблющемся свете десятков свечей, возвышался Никодим. Он что-то блеял своим высоким и тягучим голосом, не то молился, не то толкал речь или проповедь Натка никогда не задумывалась о том, что же делают попы на воскресных службах. И сейчас задумываться не собиралась.
Она нарочно не стала придерживать за собой дверь, дав ей, притянутой мощной пружиной, громко хлопнуть. Голос Никодима осёкся, а головы его паствы начали поворачиваться на звук. Не дожидаясь, когда её увидят все, и, не делая никаких эффектных пауз, Натка откинула капюшон комбинезона, открывая лицо, и громко сказала:
Вечер в хату!
Потом она сама не могла понять, почему использовала такое дурацкое приветствие, но выбор оказался удачным. Никодим пожевал неприятно-алыми, словно подкрашенными губами и окончательно умолк. На лицах некоторых прихожан отобразилось возмущение, зато другие откровенно ухмыльнулись. Натка увидела среди собравшихся Раю, увидела Борю, который видимо специально выбрал место в противоположном углу, подальше от бывшей жены, увидела других своих соседей: кого-то из них она знала получше, кого-то похуже, но чужих здесь не было. И это неожиданно придало ей сил, распалило угли гнева, опасно тлеющие в душе последние дни.
Куда поставить свечу за здравие? громко спросила она, ещё раз окидывая взглядом присутствующих, И где её взять?
Пока о том, что назревает скандал, догадывались только Рая, Борис, да сам Никодим, поэтому Натке тут же указали и на пучок восковых свечей в кофейной банке, стоящей на одном из подоконников, и на икону Богоматери. Свечу она взяла, аккуратно подожгла фитиль от других, уже горящих свеч, и громко сказала, глядя в потолок: