Напиши роман из жизни свалки! кричал Чумодрылов. О деньгах не думай. Я сейчас же выдам аванс, и ты у меня будешь как сыром по маслу! Я покупаю только лучшее! Пиши, Ерошкин, пиши! Мне нужен роман! Еще мне нужен сценарий рекламы. Вот тебе идея. Я стою посреди свалки, а мне на голову сыплются золотые слитки Ну, что-то в этом роде.
Чумодрылов подбежал к Ерошкину, положил руку на писательское плечо, и проникновенно пробасил:
Я верю в тебя, сынок!
Конечно, если бы другой какой-нибудь тридцатилетний оболтус назвал Ерошкина «сынком», Ерошкин бы обиделся. Но Чумодрылов был невозможно, сказочно, восхитительно богат. И Ерошкин «сынка» проглотил. Ему даже стало приятно. Такова волшебная сила денег. Скажем, если какой-нибудь богатей молчит просто оттого, что ему нечего сказать, все уверены, что в это время он обдумывает что-то очень важное, и простым смертным недоступное. А и брякнет богатый человек безделицу, или вовсе глупость, все тут же хлопают в ладоши и восхищенно качают головами:
Да-а, вот ум у человека Сказал, так прямо припечатал, и, главное, в точку!
Словом, многое, очень многое можно простить богатому человеку.
Да почти все и можно.
Ерошкин уже набрал в грудь воздуха, чтобы выдохнуть что-нибудь вроде «очень рад» или даже «навсегда ваш», но
Ах, как часто все в жизни портит это «но». Кажется, счастлив человек до невозможности, и вот на самом интересном месте откуда-то возникает это «но». Дьявол его знает, что за слово, и откуда оно в наш язык прибежало, а без него никуда.
Закавыкой на этот раз оказалась пуговица. Она лежала на ковре у ног Ерошкина, и задорно подмигивала ему зеленым глазом с золотым ободком. Конечно, мало ли что валяется на полу в кабинете богатого человека. Но пуговица на ковре Чумодрылова была не простая, а та самая, от кутюрье Шпингалевича. Который уверял, что других таких пуговиц, кроме как на платье Элеоноры Махмудовны, больше нигде не встретишь.
Писательское воображение тут же подсказало Ерошкину, Элеонора Махмудовна была здесь, в кабинете Чумодрылова, и именно здесь лишилась своей пуговицы. А известно, отчего замужние женщины теряют пуговицы в таких вот кабинетах
Холодная липкая струйка пробежала по спине писателя. А на голове зачесалось то самое место, где у маралов растут рога.
Ч-что эт-то? прошептал Ерошкин непослушными губами.
Чумодрылов перестал бегать и озадаченно посмотрел на писателя.
Где?
Да вот! писательский палец указал на злосчастную пуговицу. Я интересуюсь, что это?
Король свалки проследил взглядом направление ерошкинского перста, подумал и сказал:
Это ковер. Персидский. Я покупал его в
Я в последний раз спрашиваю! взвизгнул Ерошкин. Он быстро нагнулся, схватил пуговицу и сунул ее под нос Чумодрылову. Это. Пуговица. Зеленая. С платья. Моей жены!
Послушай, уважаемый начал было король свалки.
Я вам не уважаемый! заорал Ерошкин. И нечего тут вола крутить! Откуда здесь эта пуговица?! Что здесь делала моя жена?! Немедленно отвечайте, или я вас ударю нет, я тебя убью! С моей женой Извращенец!
Но-но, сказал Чумодрылов, на всякий случай, отступая за эксклюзивный стол красного дерева. Откуда я знаю, что это за пуговица, и кто ее сюда притащил?! Мало ли кто тут ходит! А что касается жены, то я ее и в глаза не ви
Закончить Чумодрылов не успел, писательский кулак попал прямо в нос короля свалки.
Да, читатель, и королей иногда бьют. И даже меценатов!
О времена, о нравы.
Впрочем, иногда достается и маститым писателям.
* * *
Выброшенный из меценатского особняка сильно помятый королевскими телохранителями Ерошкин, зажав в руке пуговицу-улику, решительно затрусил домой.
Котик! Что с тобой?! ахнула, открыв дверь, Элеонора Махмудовна. Ты попал под машину?!
Я тебе не котик! рявкнул Ерошкин. Попал под машину! Я попал под твою гнусную натуру, падшая женщина! Змея! Анаконда! Пригрел, можно сказать, на груди!..
Да ты пьян, что ли? осторожно спросила Элеонора Махмудовна. Может, тебе постелить? Пойдем, я помогу тебе разде
Руки прочь от меня! свирепым изюбрем взревел Ерошкин. Гидра! И это мать моих детей! Или не моих? Я задушу тебя. Элеонора!
На шум в прихожую выскочили кот Мурзарий и дети, две старшие дочери и детсадовец Петька. Мурзарий, быстро разобравшись в ситуации, предпочел вернуться к телевизору. Дочери разинули рты, а Петька немного подумал, и заплакал.