Снимая туфли, сидя на лавке в прихожей, ректор сморщился, представляя, как через две недели запряжётся он на новый учебный год и выдохнет только будущим летом после вступительных экзаменов. Боль в правом тазобедренном суставе жгла калёным железом.
Что там, Ваня? Сжалился над ними господь? спросила Валентина про больных студентов. С пяти утра они сегодня только и говорили про них, молясь, чтобы всё обошлось. И тут атеизм улетучивался напрочь, а верить хотелось действительно в высшие силы.
Все, кажется, обошлось, поторопился успокоить ректор и перевёл глаза в сторону кухни, где скрылась Екатерина Егоровна. А ты чего это встала? Расхрабрилась. Не болеешь больше?
Нельзя ей болеть, крикнула повариха издалека. Такая лапша у меня вышла, всякую хворь снимет. Точно, точно. Мне продавец, что куру эту продавал, так и сказал: для здоровья болящей. Между прочим, Иван Иванович, хороший парень. Велосипедист. Принялась рассказывать повариха, усаживая супругов за стол. Разряд у него. Поступать к вам хотел, начала она сразу по делу, но все же осторожничая с объяснениями.
А что же передумал? спросил Орлов, принимая тарелку.
Так получилось, вздохнула повариха, делая паузу, как полагалось по жанру. Сиротой остался, потом глупости натворил. А теперь вот опять к вам хочет. Как думаете, получится?
Иван Иванович, протирая ложку салфеткой, задержался на поварихе взглядом. Просто так в Малаховке никто ни о чём не говорил. Тем более с теми, кто что-то мог решить. Подумав, он кивнул:
Тот, кто хочет, Екатерина Егоровна, всегда добивается своего. А теперь, уж увольте, поесть мне надо и снова бежать, пояснил он Валентине. Она рассеянно водила ложкой в тарелке и думала почему у неё лапша всегда получается мутной, а не прозрачной.
Приятного вам аппетита, пожелала повариха, стягивая фартук.
А вы с нами?
Нет, нет, быстро отказалась Екатерина Егоровна. Не доставало ещё ей, пароварке кухонной, сидеть за одним столом с самим ректором. Спасибо, что он её в дом пустил. Есть такие начальники, двери не откроют. А эти
«Э-эх, Малаховка! Как же люблю я тебя за то, что живут тут такие вот простецкие люди, как эти Орловы», рассуждала женщина, обуваясь.
Орлов вышел её проводить и спросил, могут ли они с женой рассчитывать на неё и завтра. Мысли супруги ректор прочитал по её лицу, не зря столько лет они жили душа в душу. Обрадовавшись кивку, Орлов договорился с поварихой на завтра на утро и пораньше.
Я дам вам денег на продукты. Сходите в магазин или на рынок, как вам будет удобнее, и приготовите обед. А то я завтра весь день буду в Москве, а Валентине Геннадьевне надо бы пока отлежаться, объяснил он извинительным тоном.
Да кто ж не понимает, согласилась повариха. Ей не привыкать было просыпаться с петухами. Да и общаться с ректоршей ей понравилось. Не зазнавалась она, хотя вполне могла бы.
Бредя по тропинке, засаженной ёлками, думала кухарка и об утренней встрече на рынке: «Надо этого мужичка все же как-то к нам засунуть. Больно уж у него глаза беспакостные. А то, что не повезло с детства, так сколько людей было, кому в их стране жизнь испортили, а потом оправдали и позволили опять на ноги встать. Советская власть она всем родная. Прав Орлов, кто хочет, тот сможет». Занятая своим мыслями, женщина не заметила, как подошла к общежитию. Увидев, как электрики тянут по траншее какой-то шланг-не шланг, провод-не провод, повариха окликнула:
Э-э, лодыри царя небесного, даешь свет? Или не даёшь?
Даёшь, даёшь. Не бзди, тётя, огрызнулся один из мужиков, тот, что был самый небритый. Мы и так из-за этого кабеля без обеда остались, пожаловался он.
Без еды кони дохнут, а вам ничё не сдеется. Вон вы какие пузатые. Дело сделаете и поедите, весело отмахнулась повариха. В другой бы раз она ни за что не спустила грубостей, но сейчас настроение было не то: Как кончите, загляните ко мне, я вам там припасла кое-что, подмигнула она, имея в виду тушёнку. Мясных консервов в магазинах было не достать. А в столовую привозили по разнарядке. Мужички, унюхав гешефт, обрадовались и ещё шибче засуетились.
8
Женская палата в хирургии была одна и на десять мест. Кровати в два ряда делил широкий проход, куда легко заезжала каталка. Соседкой Кашины слева и ближе от входа оказалась цирковая артистка Света Самущенко. Девушка работала гимнасткой на канате и травму получила во время выступления. Тоненькая, компактная и чернявая, как цыганка, она минуты не лежала спокойно. Рассказывая Ире про травму, Света отвернулась и свесилась к тумбочке, выставив на показ попу в ажурных прозрачных трусиках. В палате было жарко натоплено. Солнце заглядывало в огромные окна с Садового кольца, на которое выходила эта сторона здания.