Без бабушки завтра в школу не приходи! сказала она мне ледяным голосом, когда прозвенел звонок с урока.
Бабушка посетила школу и рассказала учительнице печальную историю про то, как я сильно испугалась, когда мне было пять лет, и что какое-то время я вообще не могла говорить, и все боялись, что я вообще не заговорю. К счастью, заговорила. Но с тех пор на меня периодически «находит», и я опять боюсь говорить
Учительница вновь подобрела ко мне. Но больше она меня к доске не вызывала. Отныне все устные уроки я отвечала письменно.
* * *
Письменно отвечала устные уроки и в Луганске. Письменно отвечаю и здесь, в Вольногорске. Мама, как только записала меня в школу, сразу объяснила учительнице, что дочка у неё Ну, я уж не знаю, что и как она ей объяснила, но к доске меня не вызывают. Моих одноклассников это удивляет; по-моему, они считают, что у меня «не все дома».
Конечно, это нелепо и стыдно, особенно когда отвечаешь письменно стихи, заданные наизусть, но что делать? Страх речи так велик, что пересиливает даже смущение и стыд. Пережить ещё раз такое стояние перед классом?.. лучше умереть!
Но так как с умиранием дело затянулось, приходится отвечать уроки письменно. Конечно, я чувствую себя какой-то недоделанной, инвалидом. Конечно, я бы лучше вообще не ходила в школу, а читала бы дома книжки. Но мысль взбунтоваться против школы никогда не приходила мне в голову: все дети ходят в школу. Иначе не бывает.
«Всё должно быть, как у людей», любимая присказка моей бабушки.
Не как у людей
То, что со мной дела обстоят «не как у людей», видимо, очень травмировало моих домашних. Не меньше, чем меня.
При этом мне легко общаться с подружками. Например, с Анями. Никаких запинок в речи, ну разве что изредка, а главное никакого страха. Я слышала, как бабушка говорила маме: «Слышала бы ты, как наша Ленка болтает с Анями! Без сучка, без задоринки!»
Конечно, с подружками говорить легко: ведь я могу обходить трудные для меня слова и трудные звуки. А не хочется говорить можно и помолчать. Говорунов вокруг всегда много, никто и не заметит, если я помолчу.
Но с домашними мне говорить трудно всегда. Я вижу, что мама и бабушка постоянно и напряжённо следят за тем, КАК я говорю. Такое впечатление, что им совершенно неважно, ЧТО я говорю! И это обидно. А от пристального внимания, от этой слежки за каждым моим звуком, у меня деревенеет язык.
* * *
Вольногорск совсем маленький городок, здесь нет логопеда, вся поликлиника умещается в одной квартире в доме по соседству. Один-единственный доктор на всех горожан и на все болезни. Здесь же, в шкафу в кабинете доктора, вся аптека лекарство на весь город.
Но лекарства от страха речи в этом шкафчике нет. Доктор предлагает маме поить меня на ночь бромом. Но я уже целый год пила эту гадость и знаю, что она ни от чего не помогает. «Необычный ребёнок, слишком впечатлительный, хрупкая нервная система» Я уже не могу слышать это в свой адрес!!!
Господи, как бы мне хотелось быть обычной, самой обычной, самой-самой-самой обычной девочкой! Чтобы никто не тыкал в меня пальцем, или глазами, и не хихикали бы за спиной. Может, никто и не хихикает?.. Но всё равно я изгой. Отщепенка. Я НЕ ТАКАЯ, КАК ВСЕ. Это ужасно.
Должно пройти много лет, должно произойти много событий, прежде чем я смогу понять: зачем и почему это всё со мной было. И увижу смысл, и даже смогу ощутить искреннюю благодарность к Богу и к судьбе за все страдания детства. Но в десять лет до чувства благодарности было ещё далеко
О жизни в Луганске
А ещё я вспоминала Луганск. Жизнь в Луганске получилась какая-то жутковатая. Это была жизнь как будто в ПЕРЕВЁРНУТОМ МИРЕ. Особенно это чувствовалось по контрасту с жизнью на Философской улице.
В Луганск мы переехали сразу после Нового 1960 года. И здесь бабушку точно подменили. То ли на неё так плохо подействовал здешний климат, то ли это просто была ДРУГАЯ бабушка бабушка из ПЕРЕВЁРНУТОГО МИРА. А моя бабушка, добрая и любящая, осталась в старом доме на Философской улице
* * *
Определённо, мою бабушку подменили! В Луганске с нами жила какая-то подменная бабушка близнец моей настоящей, внешне как две капли воды, а внутри совершенно другая.
Никогда не забыть страшную сцену бабушкиного умирания. Как бабушка схватилась за сердце, рухнула на кровать и стала так жутко стонать, что я чуть не лишилась рассудка от страха.