С вас бы портреты предков писать, не знаю только, какому художнику. Нам пора начать работать в манере ранних итальянцев. У прерафаэлитов это так и не вышло, в их картинах не было ни музыкальности, ни юмора. А чтобы написать ваш портрет, нужно и то и другое.
- Скажите, - смущенно спросила Динни, - Майкл был в палате, когда внесли запрос о Хьюберте?
- Да, он пришел домой очень злой.
- Отлично!
- Он хотел вернуться к этому делу, но запрос внесли за два дня до роспуска парламента. Да и какое значение сейчас имеет парламент? В наши дни никто с ним не считается.
- К сожалению, отец очень с ним считается.
- Да, он ведь человек прошлого поколения. Единственное, чем парламент еще может пронять публику, - это бюджет. И не удивительно, все упирается в деньги.
- Вы это и Майклу говорите?
- А зачем? Кто же не знает, что парламент превратился просто в налоговую машину?
- Но он все-таки издает законы?
- Да, дорогая, но задним числом; он подтверждает то, что уже вошло в практику или по крайней мере в сознание общества. Инициативы он никогда не проявляет. Как можно? Это было бы не демократично! Если вы мне не верите, посмотрите, во что превратилась страна. А парламенту и горя мало.
- И кто же проявляет инициативу?
- Откуда ветер дует? Главным образом из-за кулис. Великая вещь эти кулисы!.. С кем вы хотите стоять рядом, когда начнется стрельба?
- С лордом Саксенденом.
Флер пристально на нее поглядела.
- Не из-за его beaux yeux {Прекрасных глаз (франц.).} и не из-за его beaux titre {Прекрасного титула (франц.).}. Тогда из-за чего?
- Он нужен мне по делу Хьюберта, а времени у меня в обрез.
- Понятно. Тогда позвольте вас предупредить. Не надо недооценивать Саксендена. Он хитрая старая лиса, да и не такая уж старая. И превыше всего на свете ставит правило - услуга за услугу. А какой услугой вы сможете его отблагодарить? Он потребует расплаты наличными.
Динни скорчила гримаску.
- Сделаю что смогу. Дядя Лоренс мне подсказал, как себя вести.
- "Берегись, она тебя дурачит", - промурлыкала Флер. - Ну, а я пойду к Майклу; при мне он лучше стреляет, а вообще-то стреляет он, бедняжка, неважно. Бентуорт и мой свекор рады будут от нас избавиться. Сесили, конечно, отправится к Чарлзу; она все еще переживает свой медовый месяц. Значит, Диана достанется американцу.
- Надеюсь, - сказала Динни, - что он из-за нее промажет.
- Его ничем не проймешь. Да, а как же Адриан? Придется ему посидеть в одиночестве и помечтать о скелетах и о Диане. Вот мы и пришли. Видите? Вам в ту калитку. Вон там Саксенден, ему-то дали местечко получше. Перелезьте через изгородь и нападите на него с тыла. Майкла, наверно, засунули в самый конец; ему всегда достается худшее место.
Она рассталась с Динни и пошла дальше по дорожке. Досадуя, что так и не спросила у Флер того, что ее интересовало, Динни перелезла через изгородь и осторожно подошла к лорду Саксендену. Он беспокойно бродил по отведенному ему уголку поля. У высокого шеста, к которому была прикреплена белая карточка с номером, стоял молодой егерь с двумя ружьями, у ног его лежала, высунув язык, гончая. Дальше вдоль дорожки круто поднималось сжатое поле, и Динни - она знала толк в охоте - поняла, что поднятая со стерни дичь пронесется над ними высоко и быстро. "Разве что у нас за спиной есть какие-нибудь заросли", - подумала она и оглянулась. Зарослей не было. Она стояла посреди большого луга, и ближайшие кусты начинались ярдах в трехстах. "Интересно, - мелькнуло у нее в голове, - стреляет он лучше или хуже, когда с ним женщина. Кажется, он не из нервных". Повернувшись, Динни убедилась, что он ее заметил.
- Я вам не помешаю, лорд Саксенден? Я буду вести себя тихо.
Лорд подергал свою охотничью кепку с козырьками спереди и сзади.
- Ну-ну... - сказал он. - Гм!
- Значит, помешаю. Уйти?
- Нет, нет. Ладно. Все равно я сегодня ни разу не попал.