Лучник помедлил еще немного. Было видно одолевают его сомнения. Но из шапки вновь послышалось, уже совсем жалким голоском, со всхлипами:
Пожааалуйста
Юноша вздохнул, раскрыл шапку и вытряхнул ее содержимое в мох.
Глава вторая,
в которой светляк Вилья появляется и тут же демонстрирует свой характер
Ну, воот, крылья помял, плаксивым голосом заныло выпавшее из шапки существо.
По виду это был младенец лет двух, только крохотный размером с майского жука. Ну, может чуть больше. Толстенькое тело его, покрытое от шеи до щиколоток и запястий мелкими чешуйками, переливалось всеми цветами радуги. Ладошки и ступни были голыми, и в их розовый цвет странно примешался зеленый оттенок. Круглое, пухлое, светлое личико имело выражение обиженное. Глаза малыша, непропорционально большие и раскосые, дивного изумрудного цвета, сердито смотрели на лучника. Так как короткие серебристые волосы существа были растрепаны, оно принялось спешно приводить их в порядок.
Лучник уже знал, кто это, но все же испытал что-то вроде изумления, увидав за спиной ворчливой крохи прозрачные, искрящиеся крылышки, похожие на шмелиные.
Моё имя Вилья, поднявшись, представилось существо. Вилья из Лугового клана.
Луговой светляк, хмыкнул юноша. А в чаще что делаешь?
Невежливо не представиться даме, ответила Вилья.
Прошу прощения, лучник невольно улыбнулся этому замечанию, сделанному тоненьким голоском, и, поклонившись, назвал себя. Ланс, охотник.
Хорош охотник на светляков кидаешься, продолжала ворчать малышка.
Хорош луговой светляк сидит в крапиве в самой чаще леса, в тон ей ответил юноша.
Меня наказали, Вилья вздохнула, пару раз жужжанула крыльцами, чтоб их окончательно расправить, и, поднявшись в воздух, уселась на лист молодого клена, что силился вырасти в этом хвойнике. Наказали. И послали стать в караул у Дома Ведуний. Я задремала, а тут этот увалень Бряк, или как там его. Чуть не растоптал. Пришлось защищаться. Я кстати из-за него теперь совсем слабая
Понятно, кивнул Ланс. Надеюсь, сил, чтоб вернуть Брука, у тебя хватит?
Сейчас, сейчас, буркнула Вилья, неужели так тяжело чуть-чуть подождать?
Она взлетела, зависла в воздухе и сложила вместе свои крошечные ладошки. Потом что-то тихо запела, заворковала, не размыкая губ. И вокруг светляка полилось вдруг мягкое зеленоватое сияние творилось маленькое луговое волшебство. Почему-то стало больно смотреть, и Ланс отвернулся. Как раз, чтоб и на жабу глянуть.
А жаба вдруг тоже медленно, но верно, поднялась в воздух, нелепо и беспомощно махая лапками, словно протестуя против полетов. Потом она закружилась, все быстрее и быстрее и, наконец, с громким хлопком лопнула, превратившись в ослепительную вспышку. Затем сверху, из вспышки, в мох обрушился Брук. Вполне живой и целый. Ему повезло падать было мягко.
Ох, выдохнул рыжий парень и поспешил подняться.
Рад снова видеть тебя, старина, улыбнулся ему лучник.
Ох, сэр, как же это нехорошо быть жабой, признался Брук, осторожно ощупывая свое лицо, потом волосы.
Верю, кивнул Ланс.
Брук, убедившись, что волосы, нос и уши на месте, с самым грозным видом оборотился в сторону Вильи, которая уже сидела на своем кленовом листке и беспечно болтала пухлыми ножками, и прорычал, сжимая свои большие кулаки:
Вот уж кто напрашивается, чтоб ему крылья пообрывали, поганка ты эдакая!
Потише, остановил его лучник. Это существо теперь служит мне. Поэтому лучше будет, если вы поладите. К тому же, причин для драки больше нет.
И когда вы успели нанять этого жука? не сменял гнев на милость Брук.
Тогда, когда вызволял тебя из жабьей шкуры, засмеялся Ланс.
За поганку и жука ответишшь! прошипела Бруку с кленового листа Вилья, грозя кулачком. Мне только в ладоши хлопнуть надо, чтоб у тебя из всех дырок плющ начал расти!
А вас я тоже просил бы ладить с моим товарищем, заметил Ланс светляку.
Брук враждебно покосился на Вилью, но кулаки опустил и пошел доставать стрелу Ланса из крапивы он ведь так и не успел этого сделать.
Лучник теме временем оборотил свое внимание на сруб без окон, без дверей. Он попытался залезть по стене на крышу. Никакого толку: его руки и ноги ни за что не могли уцепиться, они соскальзывали, будто стены дома, на вид вполне пригодные для лазания, были смазаны маслом.