Он осёкся.
Ты выберись сперва, опять сказал внутри него кто-то ехидный.
Всеслав вздрогнул.
Он долго слишком долго! ждал чего-то подобного. И вот теперь на него навалилось что-то странное. Какие-то сомнения, никогда ранее ему, полоцкому князю, потомку Велеса, не свойственные.
А ну как это ловушка, и мальчишка этот подослан великим князем? И, доверясь ныне этому холопу, он собственными руками выдаст своих людей в Киеве Изяславу? Ибо люди-то были, как не быть. На мгновение Всеславу ясно вспомнился твёрдый взгляд и сухое лицо плесковского гридня Колюты, былого старшого Судислава Ольговича.
Князь закусил губу, глядя на Буса остановившимся взглядом, задержав на весу около самого рта косточку с недоглоданным мясом. А мальчишка уже глядел на Всеслава с закипающим слезами отчаянием понял княжью трудноту.
Ты не сомневайся, господине начал он, но Всеслав его перебил.
Как называлась ваша вёска?! спросил отрывисто, одновременно стараясь вспомнить, ЧТО рассказывал ему о сбегах тысяцкий Бронибор. Расселение сбегов было поручено тысяцкому и никому иному оно поручено быть не могло ибо сбегов надо было наделить землёй, а земля общая, всего кривского племени. И кто, кроме тысяцкого, главы города Полоцка, может наделить землёй в полоцкой волости?
Славутиной, без малейших колебаний ответил Белоголовый. Только мой отец не в самой вёске жил, на отшибе. Неклюдом его звали.
От слов Буса повеяло чем-то смутно знакомым, но князь всё ещё боялся поверить.
Ещё кого с той вёски назвать можешь? замирающим голосом спросил он.
Урюпу помню, самого Славуту-войта, Улыбу, дочку Урюпину
Всеслав улыбнулся, и Бус оборвал слово на половине.
Ну так и я тебя порадую, Белоголовый, Всеслав глядел уже без настороженности. Жив Славута-войт. И иные многие живы за Мяделем живут, в Полоцкой волости им землю вече отвело
Княже задохнулся холоп, пожирая Всеслава преданным взглядом.
Поможешь мне, Белоголовый? спросил князь в лоб, решась, наконец.
Всё, что хочешь, господине! метнулся Бус. Прикажи умереть, Всеславе Брячиславич!
Ну так слушай, Всеслав невольно глянул в сторону двери. Умирать не понадобится. Пойдёшь на Подол
Тиун Судила ждал Буса почти что у самой двери. Дождался, пока холоп затворит за собой дверь и больно вцепился в руку выше локтя.
Ну?!
Хрен гну, грубо ответил Белоголовый и тут же скривился от боли тиун вывернул руку за спину.
Не крути, Белоголовый, хрипло сказал он, брызгая слюной. Про что князь у тебя спрашивал? Ай забыл, почто тебя к Всеславу посылали?!
Про что спрашивал, про что спрашивал, проворчал сквозь слёзы Бус. Ответил совершенно честно. Спрашивал, что с землёй его сотворилось, да про сынов своих спрашивал где они, мол? Да про княгиню свою!
А ты что?
А я что, князь, что ль?! почти выкрикнул холоп. Почём я знаю, где чего творится?!
Поручения какие давал? не отставал Судила.
Тошно было на душе у Буса. Князь ему доверился ему, подосланному. Поманил Судила холопа сладкой мечтой о воле, вольную посулил, коль поможет, к оборотню полоцкому в доверие войдёт. Ибо не верили ни Судила, ни старшой сторожи берестовской, Тука-гридень, ближник великокняжий, что смирился Всеслав, и что нет у него в Киеве своих людей.
Да только вот после того, ЧТО сказал ему Всеслав Брячиславич про родных, не мог Бус предать доверившегося ему полоцкого князя.
Никаких поручений, ответил Белоголовый, сам искренне веря в сказанное.
Тиун несколько мгновений глядел мальчишке-холопу в глаза, словно пытаясь понять, где и в чём обманывает его этот проныра, потом толчком отшвырнул его от себя. С глухим хлопком разлетелась на куски пустая сулея из-под греческого вина.
Иди! всё так же хрипло сказал Судила. Завтра опять пойдёшь к оборотню. И смотри у меня станет какие-нибудь поручения тебе Всеслав давать не смей отказываться!
Бус собирал с пола обломки кувшина, низко наклонив голову не увидел бы тиун его довольную улыбку.
2
В гриднице стоял полумрак окна, забранные разноцветной слюдой и без того пропускали мало света, а застелившие небо хмурые тучи и густой снегопад и вовсе сотворили в терему сумерки.