Пардон!!! быстро выставил рюмку, как щит, Ларенчук пардон, у меня налито.
И Пуськов, который уже готов был слиться в очередных дружеских объятьях с длительным братским поцелуем, был остановлен, начал трубно сморкаться, откашливаться и промокать опухшие от слез глаза.
Вот он, это гадкие и мерзкие людишки. Вот они, эти не имеющие ничего святого за душой дикие варвары. Вот он, способные оплевать и опорочить все, на чем стоит порядочность, ум, честь и совесть народа. Вот тут они все у меня
И Пуськов вытянул перст, указывая на бельмо спящего монитора. Петр внимательно вгляделся в этот монитор он понял, что творческие люди не совсем такие, как люди обычные, и то, что они говорят, обычно приходится додумывать самому. Что хотел сказать гениальный поэт, утверждая, что все враги живут в мониторе? Может, в телевизоре? Наверное, все эти телевизионщики, которые не хотят больше показывать Калинина с гениальной песней Белый слон они и есть самые настоящие внутренние враги всех творческих людей?
Хотя!!! Мой дорогой друг, хотя!!! Хотя, между прочим, я могу показать вам сегодня именно сегодня, мой дорогой друг, именно сегодня могу показать вам этих сволочей вживую!!! По-настоящему!!! Вы сможете посмотреть в их бесстыдные глаза!!! И спросить, за что, за что, за что они устраивают этот бесконечный и ужасный бестиарий!!! Да, мой друг!!! Я совсем забыл, что за день сегодня!!! Сегодня мой праздник, и ваш праздник, и праздник всех художников слова, которые работают не покладая рук, привнося в этот мир красоту и благородство!!!
Ларенчук молча налил и выпил. Пуськов этого не заметил он мчался бейдевиндом по волнам каких-то своих мыслей. Ларенчук понял, что сегодня его собираются вести куда-то, где как раз скапливаются все эти враги и подлецы, и ему, как крепкому представителю пролетариата, нужно будет с ними разобраться по пролетарски, со всей рабочей прямотой.
Ты правильно сделал, что выпил, ты молодец, ты понимаешь, когда надо выпивать и за что надо выпивать. Я могу сказать тебе, за что ты выпил ты выпил за меня, и за себя, потому что ты тоже поэт. Ты понимаешь или нет, что поэт это не тот человек, который умеет писать простые зарифмованные мысли, поэту вообще не обязательно что-либо писать. Я могу сказать, что ты, мой друг поэт, а, между тем, ты не написал еще ни одного стихотворения. Странно? Нет, не странно, нормально. Любой, кто читает стихи, сам становиться поэтом.
Ларенчук открыл было рот, чтобы уточнить последнее прочитанное стихотворение находилось, кажется, в школьном учебнике. И далеко не факт, что он было-таки прочитано скорее всего, именно за то, что он, Петр Ларенчук, отказался его читать, он и получил одну из своих бесконечных двоек.
Но его хорошо взяли в оборот и оробевший Петр даже пикнуть боялся. Если этот маститый человек сказал, что ты поэт значит, ты поэт, сиди и не вякай. А то переведут в писатели, а писатели
А писатели, мой дорогой друг, это просто халтурщики, которые высиживают романы исключительно задницей. Ты что думаешь, я не знаю, что говорю?
Пуськов косвенными шагами двинулся через всю комнату к шкафчику и вернулся с книжкой очень яркой, хорошо разрисованной книжкой. На обложке книжки золотыми пляшущими буквами бросалось в глаза название «Приключение Перепрыжкина, или Сын Крабоеда»
Сомлевший Ларенчук, которому захорошело давно и надежно, хотел спросить в лоб Пуськова что за чушь, кто такой Перепрыжкин и почему он сын крабоеда? Но народная мудрость, запрещающая обижать благодетелей с алкоголем, вложила в губы Ларенчука совсем иные слова.
Круть. Это ты написал? Вот, блин, не зря же люди говорят, что гениальные человек гениален во всем. Мне бы так
Ларенчук уронил голову. Скорбь его была глубока и естественна ему до жгучих слез стало обидно, что судьба обделила его, не наградив никаким талантом, что он вынужден прозябать свою единственную жизнь, кочуя от пьянки до похмелья. Никто не споет Белого Слона на его могилке, никто не прочитает выпестованных, как младенца, прямо в глубине души строк. И суждено ему сгинуть в безвестности, как сотням тысяч ушедших в небытие его сограждан и соседей.
Почему Ларенчуку было тяжело. Он мог молчать и не плакать. Мог говорить но тогда предательские слезы размывали мир. Почему я обижен? Я тоже, может, хочу. Хочу Слона. Белого. Хочу написать Белого слона. И чтобы эти слушали и восторгались. Наливай.