Адам, узнав, что урока не будет, заплакал. Следующий раз Адама в музыкальную школу повела Алиса, хотя у нее было много работы. Она даже не поняла, почему отправилась туда, а не послала мужа. Алиса очень разозлилась на себя. А когда привезла сына на урок музыки в ее беспросветной от постоянных бытовых забот и работы дома на компьютере жизни случилось такое
Она увидела преподавателя, услышала (сначала хорошо поставленный голос, а потом игру на блокфлейте и фортепиано), и в ее забитой бытовыми проблемами голове замелькали цитаты, настолько образ преподавателя был богемным и нереальным. «Просто Вы дверь перепутали, улицу, город и век», «Еврейский мальчик с черными глазами, а в них такая русская печаль», «В человеке должно быть все прекрасно» Ах, как ошибалась Алиса, ассоциируя с ним и эту последнюю цитату! А главное, что впечатлило Алису в нем было вроде неуловимое, но при этом цепляюще-сильное сходство с ее первым мужем, причем совсем не внешнее. Музыкант был выше ростом, с черными, не особо густыми, но очень ухоженными волосами и темно-карими глазами за стеклами очков, в отличие от русоволосого гения с серыми глазами, не носившего очков, но Алисе он показался почему-то очень похожим. Да и не только Алисе. Когда она однажды отправилась на концерт с другом детства тот безошибочно идентифицировал необыкновенного музыканта из оркестра в сотню профессионалов. «Наверное, это какой-то стержень гениальности», сказал друг. И Алиса еще больше заинтересовалась музыкантом, то есть даже не то чтобы заинтересовалась ее стало сильно, буквально неудержимо тянуть к нему и на занятия музыкой Адама всегда стала водить она.
ФРАГМЕНТ ЧЕТВЕРТЫЙ. ЛЮБОВЬ И УЧЕБА
«Занят заклинатель змей звонкой музыкой свой, а под музыку, друзья, затанцует и змея». Такую фразу Адам и Алиса прочитали однажды в учебнике «Литературное чтение» для 1 класса». А по году рождения Адам змея. Через несколько дней Алиса сказала эту фразу преподавателю и он на нее как-то странно посмотрел. И через какое-то время мальчик сказал: «Я пультовой, а пульт у него в животе» Алиса сначала не поняла, что он имеет ввиду. Но очень скоро ей предоставилось много возможностей понять и убедиться в этом.
Адам был весь поглощен разными занятиями, стремился проявить себя на катке как можно лучше, но прыжки ему не давались. И вдруг после того, как пошел в музыкальную школу, Адам стал лучше прыгать, как будто в нужный момент давалась команда с пульта, и он прыгал правильно. В общеобразовательной школе учился Адам неплохо, хотя почти половину уроков пропускал из-за утренних занятий в спортшколе. В лучшем случае Алисе удавалось его привезти в школу к третьему уроку.
Мальчик был полностью покорен музыкантом, только о нем и говорил, что не просто раздражало, а сильно злило отца. Алисе же преподаватель музыки излучаемым слабо уловимым ощущением предвкушения приятного состояния счастья навевал мысли о возможности другой жизни, в теплой европейской стране, в которой был человек, готовый взять ее туда. С ним Алиса даже не флиртовала, Алиса никогда ни с кем не флиртовала, хотя друг детства называл ее «королевой флирта», и с Джанпаоло она просто вела спокойную дружескую переписку и иногда разговаривала по телефону, когда он звонил. Познакомились они летом, на отдыхе, во время завтрака в отеле, в последний день. Интересно, что муж ничуть не возражал против этих разговоров, может, потому, что почти ничего не понимал по-английски. Да если бы и понимал, в разговорах не было ничего, к чему можно было бы придраться, хотя муж Алисы мог придраться только лишь к тому, что она с кем-то разговаривает, вместо того, чтобы уделить это время ему. Стоит, однако, заметить, что Алиса разговаривала по телефону не по работе только в редкие свободные минуты.
Как-то, в плохую погоду (был дождь со снегом), возвращаясь из «Семерочки» с продуктами домой, Алиса беседовала с сыном: «А как было бы хорошо переехать к Джанпаоло». Адам вскричал: «Мама, ну как же мы можем уехать, ведь ОН здесь живет!». Алисе это совсем не понравилось. Ее рассудок еще функционировал, хотя она уже была «подсажена» на получение энергии на уроках. И музыкант так сильно напоминал первого мужа! И когда она находилась на уроках музыки, боль, эта изнуряющая годами фундаментальная боль, действительно фундаментальная, ставшая основой ее жизни, все определявшая в ней, эта боль слабела, а иногда почти исчезала, давая ей предвкушение проблесков счастья. И часто болевшая в прямом и переносном смысле голова в присутствии музыканта никогда не болела.