(Кстати, место доцента-химика оказалось снова вакантным, потому что тот, кто прошёл по конкурсу, не согласился на должность доцента, он претендовал на заведование...)
Мне выделяется весёленькая белая с голубым комната в здании института.
1 сентября я - в Рязани. Возчик погружает мои вещи на тачку, и мы с ним тихим ходом шествуем через весь город к моему институту. В Рязани в ту пору было только два стареньких автобуса, жители предпочитали ходить пешком, чем их дожидаться.
Дала знать заместителю директора, что приехала. Вскоре мне принесли от него записку. "Завтра в 10 часов утра ваша лекция". Подпись была та же, что и на телеграмме, в которой "Рязань предоставляла место доцента",- Наумов.
Устала. Хочется спать. Но нельзя. К утру лекция должна быть готова. Хорошо, что всю дорогу к ней готовилась. Ведь это - вводная лекция. Так о многом надо сказать! Дописываю лекцию, уже лёжа в постели, сонными каракулями...
Хотя Наумов и приготовил на всякий случай мне замену - доцента по анатомии, но это не пригодилось. На моей лекции, кроме 150 студентов,заведующий кафедрой, декан, ассистенты.
Первое крещение я получила в актовом зале института - бывшем зале суда. Наша кафедра примыкала к сцене. В этом помещении присяжные заседатели раньше выносили приговор: виновен - не виновен, казнить ли - миловать ли...
- У вас дело пойдёт. Первый блин не вышел комом! - услышала я от декана Болховитинова после лекции.
Так в мою жизнь прочно и надолго вошла Рязань.
Саня написал мне: "...впервые за все эти годы у меня появилось чудесное сознание, что у меня где-то появился родной дом... для меня нет дома без тебя, дом только там может быть, где хозяйкой - ты, где ты живёшь".
* * *
Таким образом, в жизни всё случилось не так, как в романе "В круге первом". Первой из Москвы уехала я, а не мой муж, который оказался "прописанным" в Москве дольше почти на целый год.
Время действия "Круга" - примерно посредине между датами моего отъезда из Москвы и Саниного - из "Марфино". При весьма большом охвате людей и событий оно ограничено всего тремя сутками - с пяти минут пятого дня 24 декабря до конца обеденного перерыва "марфинских" зэков 27 декабря 49-го года. Таким образом, стремление Александра Исаевича к уплотнению времени в жизни перенеслось и в творчество. Никаких временных пустот! Сначала читатель не спит вместе со Сталиным, потом - с Яконовым, которого возле церкви Иоанна Предтечи застаёт рассвет. Но этот же рассвет наблюдает уже поднявшийся Сологдин, стоя возле козел для пилки дров. Следующую ночь мучится бессонницей Рубин. В половине четвёртого утра читатель расстаётся с ним, но тут же попадает в спальню Ройтмана, который не спит, мучась угрызениями совести, и как раз слышит "полновесный" удар стенных часов - те же половина четвёртого утра.
Кстати сказать, это место "Круга" характерно для особенности метода Солженицына. Годами живут в его мозгу "ценные идеи", для которых он ищет место в своих произведениях. Это могут быть и отдельные мысли, и концепции, и какие-то автобиографические эпизоды.
Так и здесь. Когда-то маленький Саня Солженицын грубой антисемитской выходкой оскорбил соученика - еврея. Состоялось бурное обсуждение этого события на уровне классного собрания. Несколько мальчишек выступили и ругали Саню...
Тридцать лет спустя Солженицын вставляет эту сценку в роман. Разумеется, Олег Рождественский (так благочестиво назван маленький герой) нарисован самыми благородными и трогательными красками, а его гонители исчадия ада. Любопытно, что эти мальчики названы тридцать лет спустя своими собственными именами. Хоть с запозданием, но отомстил!
Ройтмана среди них не было. Это уже литературный герой.