Прости, Костя, выдала, не подумав, извиняющимся тоном ответила Таня, слегка кривя алые детские губы от боли в ноге. Да, здравый смысл прежде всего. Но ведь мы можем под покровом ночи кого-то спасти от потери крови, от смерти, словом.
В твоих словах есть резон. Дело к вечеру. Чертовски долго мы грузили подводу. Что подумает майор? Теперь бы груз спрятать от постороннего глаза, загрузиться патронами и за ночь попытаться догнать своих.
Товарищ лейтенант, но передовая совсем рядом, меньше километра, говорила Таня умоляющим грудным голосом, но вместе с тем звучащим настойчиво. Я обязана отыскать раненых и помочь. Может быть, кто-то уцелел. Не могли же погибнуть все. И тогда на прорыв.
Лейтенант долго молчал. У него не было боевого опыта, но он знал из рассказов раненых фронтовиков, как опасно появляться на поле боя, занятого врагом. Заметят, никакой «дегтярь» не поможет. Окружат и уничтожат. И цена этой смерти несусветная глупость.
Нет, санинструктор Котомкина, с растянутой стопой вы останетесь здесь, а я проведу разведку, с волнением сказал Костя.
Но ни того ни другого сделать не удалось. Едва лейтенант наложил шину на ногу подруге и завалил ветками подводу, как по просёлку, с которого они всё же успели съехать в ложбину, протарахтела вереница мотоциклов с пулеметами, за ними потянулись легкие бронемашины и крытые грузовики с солдатами. Оттуда доносились маршевые песни, игра на губных гармошках. Со стороны траншеи полка слышалась трескотня автоматов. Добивали раненых.
Медленно надвигались сумерки, а по знакомому просёлку всё шли и шли захватчики.
Глава 3
Они лежали под телегой тихо, как мыши. Лейтенант пристроил оптический прицел к винтовке и в просвет между ветками наблюдал за движением врага. Этой массе войск было наплевать, что творилось рядом. Но Костя был уверен, пройдёт какое-то время, появятся солдаты из похоронной команды, что зачищала передовую от раненых, и наткнутся на заметную со стороны кучу веток. Тогда придётся принять бой и подороже продать свою жизнь. Но такой план для лейтенанта не годился. Он не собирался так быстро умирать, не для того прошёл спецподготовку на базе разведывательного управления. Обязан драться, выживать в любых условиях, оправляться и снова наносить удары по врагу. Жаль, не было карты местности. Придётся изучать нюхом. Молодость, прошедшая в таёжном поселке, советы и подсказки деда помогут ему и здесь быстро разобраться в лесной глухомани. И эта глухомань станет теперь его безотказным надежнейшим другом и помощником.
Таня, как твоя нога? Распухла. Нам надо засветло перебраться в лес. Здесь опасно. Ты сможешь ползти?
Попробую. Чему-то же я научилась на передовой в боях! И она сноровисто двинулась за лейтенантом.
Через полчаса они укрылись за разлапистыми клёнами, что росли в лощине, уходящей к густому смешенному лесу.
Будь пока здесь. Немцы сюда не сунутся. Я мотнусь за кашей, сухарями и, главное, за боеприпасами. Попробую надежно перепрятать, часть принесу сюда. Рано утром уйдём в глубь леса, найдём хорошее убежище.
Но вы, товарищ лейтенант, собирались прорваться к своим.
И сейчас не отказываюсь. Но не ползком же с вашей ногой по тылам врага. Подживёт двинем. И вот ещё что. Сейчас птицы не поют, скоро осень, но кедровка криклива днём, а выпь ночью.
Лейтенант показал крик кедровки.
Чтобы ты знала, что иду я, а не немец. Это на всякий случай. Потом научу и тебя. Сейчас перекусим кашей, сухарями, и я пойду.
Я только сейчас поняла, что жутко проголодалась. За весь день ни крошки во рту. Таня натянуто улыбнулась.
Я тоже, улавливая настроение девушки, бодро ответил Костя, когда почувствовал, что мы в относительной безопасности до утра.
До телеги было рукой подать. Метров пятьсот. Лейтенант стал прятать в кустах ящики с гранатами, толом, цинки с патронами, прикрывая их прелой и свежей травой. Но большую часть оружия вместе с мешками сухарей и банками с кашей перенес под клены и там тщательно укрыл от посторонних глаз, насколько позволял тусклый свет луны. Чертовски устал. Спина мокрая от пота парила, как после веника в горячей бане. Ноги тряслись и подкашивались. Он никогда не считал себя слабым физически, был натренированным, с упругими бицепсами. Постоянно качал мышцы, марш-броски с полной выкладкой в лагере давали перцу, но ноги никогда не тряслись. А тут от лихорадочно быстрой работы, в полусогнутом состоянии перетаскал и укрыл тонну груза, то большей частью неся перед собой, когда надо было продираться сквозь заросли клена, то на горбу в открытом месте бегом. Разбередил рану, чувствовал закровавила. И все без передыху, боялся не управиться к свету. Подумалось: «Это тебе, лейтенант, не учебка, где не было опасения неожиданной стычки с врагом, а боевая обстановка. Вот она какая, изматывающая психологической нагрузкой». Он даже ни разу не вспомнил о своих погибших родных, все мысли занимала суета с переноской военного имущества, доставшегося теперь ему с Таней. И только, когда спрятал последний ящик с патронами, шевельнулась мысль, что с таким арсеналом он жестоко отомстит за гибель родных и за поруганную землю Отечества.