Его тоже по-степенно захватывало чувство, какое владело сейчас Оль-гой; она умела заражать. -Это -- чисто российское явле-ние.
-- Вот именно! А еще в доме должна быть мастерская...
-- Какая мастерская?
-- Столярная и слесарная. Много-много всяческих инст-рументов! Столы мы себе сами сделаем... -- Ольга резко кач-нула головой, стряхивая каплю воды, наползавшую со лба на глаз. Пристально посмотрела на Юрия, так, что тому не по себе как-то стало. Легла на спину и опять закрыла лицо руками. И замолчала.
Четыре дня не было Петра Ивлева. Все эти четыре дня Ольга уходила вечером из дома и возвращалась глубокой ночью.
Фонякин зачуял что-то недоброе. Попробовал было по-говорить с женой, та отмахнулась.
-- В клуб ходит, куда еще.
-- Каждый вечер-то?
-- А чего тут такого? Что она, старуха, что ли?
-- Она мужняя жена -- вот что тут такого! -- рассердился Фонякин. -Нет мужа дома -- нечего одной по ночам шляться.
Жена нехорошо покривилась.
-- Муж...
-- А кто же он ей?
-- Не пара -- вот кто! -- выпалила жена. -- Вывезла!.. Та-ких-то у нас своих хоть отбавляй.
-- Во-он ты как, -- Фонякин понял, что жена, если что и знает, не скажет: зять был ей не по душе.
И запала ему в голову неспокойная дума.
"Против Петьки что-то замышляют, не иначе".
Один раз застал мать и дочь, о чем-то оживленно бе-седующих. При его появлении обе враз смолкли. Ольга ушла в свою комнату.
-- Чего затеваете? -- прямо спросил Фонякин.
Жена притворно всполошилась:
-- Ты что?! Чего затеваем? Господи-батюшка!.. Скажет тоже.
-- Смотри, -- пригрозил Фонякин. -- Я вам парня в оби-ду не дам. Поняла?
А на пятый день ему принесли в кабинет письмо. Ему лично.
"Уважаемый т. Фонякин!
Мы вас на самом деле уважаем, вы тут ни при чем. Но уй-мите как-нибудь свою кобылу-дочь. Это же стыд зольный! Ведь он, как ни говорите, учитель, наших детей учит. И она, мы слы-шали, тоже учительствовать собирается. Какой же они при-мер..."
Фонякин не дочитал письмо; у него в кабинете было много народу. Сидел, как помоями облитый, боялся по-смотреть в глаза людям.
"Вот оно!.. Начинается", -- думал.
Крепился, сколько мог, потом не выдержал, сказал:
-- Товарищи, мне что-то... того... худо малость. Пойду полежу. Закончим на этом.
Шел домой скорым шагом. Правая рука -- в кармане, письмо в кулаке -сжал так, что ладонь вспотела.
"Вся деревня знает уже. Сволочи! Одни мы с Петькой, как Исусы... Ну, погодите!"
Вошел в дом мрачнее тучи. Жена, увидев его, встревожилась.
-- Что? Опять? Врача, может?..
-- Позови Ольгу. Сама уйди куда-нибудь с глаз долой.
-- А что такое, Павел?..
-- Я кому сказал!
Жена, чувствуя грозу, пошла исполнять приказание.
Ольга явилась спокойная, чуть собраннее, чем всегда.
"Какая женщина... жена, мать могла бы быть", -- неволь-но подумал Фонякин.
-- Что, папа?
-- Вот!.. -- Фонякин бросил к ногам дочери письмо. -- Сочинение прислали. Учительницей собираешься быть? Чи-тай! -- Фонякин раскалялся все больше. -- Там ошибки, на-верно, но там в лицо плюют!
Ольга даже не глянула на письмо.
-- Анонимка? Не надо было читать...
-- А что мне делать?! -- крикнул Фонякин. -- Глаза себе выколоть?
-- Не надо читать, я сама все расскажу.
Фонякин не ожидал такого. Даже несколько растерялся.
-- Что ты можешь рассказать?
-- Я познакомилась с учителем Юрием Александрови-чем, мы стали друзьями...
"И как спокойно!" -- с холодной яростью подумал Фо-някин.
-- Мы, очевидно, поженимся. Вот и все.
Как молотком били по голове, только удары были ка-кие-то тупые и туго доходили до сознания Фонякина.
-- А как же... -- хотел заговорить он тоже спокойно. -- Как же Петька?.. -- голос прерывался, спокойствия не по-лучалось. Он чувствовал, что сейчас сорвется. И Ольга чувствовала это, но оставалась спокойной. Это-то больше всего и взбесило Фонякина. -- Муж как же?..
-- Я никогда не любила его. Он знает об этом.