-- По-моему ты у них главный был, -- сказал он, глядя на Шкурупия. -Хочешь на Семене отыграться?
Шкурупий только хмыкнул, покачал головой.
-- На самом деле ни за что посадят... От народ!
-- Уведите, -- велел следователь милиционеру.
Шкурупия увели.
Следователь нахмурился, долго копался в бумагах.
-- Мне надо сказать вам...
Ивлев похолодел от недоброго предчувствия.
-- Что?
-- Жена ваша тоже замешана.
-- Да что вы!
-- Да.
-- И она... сидит сейчас?
-- Нет, она пока не сидит. Сидят вот такие, вроде Шку-рупия.
-- Как же это так-то? -- Ивлев расстегнул ворот руба-хи. -- Как же так?
-- Пугаться не надо, -- успокоил следователь. -- Пре-ступление не такое уж... -- он показал рукой, -- не очень большое. Хранение, перепродажа...
Ивлев налил из графина воды, напился. Глубоко вздох-нул.
-- Черт возьми!.. Никак не верится. Она тоже продавала?
-- Хранила ворованное.
-- Так она же не знала! Я сразу говорил...
-- Знала.
-- Вот это номер...
-- Зайдите к начальнику, он просил.
Ивлев прошел в кабинет начальника милиции.
-- Узнал? -- спросил тот, увидев взволнованного Ивле-ва. -- Садись.
-- Может, она врет? Чтобы тех выгородить. А? Она та-кая -- на себя...
-- Нет, не врет.
-- Сроду не думал.
-- Если б думал, не сообщил бы?
Ивлев помолчал и сказал честно:
-- Нет.
Начальник кивнул головой.
-- Ты сам откуда?
-- Из-под Барнаула... За хранение ворованного что бы-вает?
-- Тюрьма.
-- Значит, посадят?
-- А как же?
-- И сколько дадут?
-- Немного, наверно... Для первого раза.
"Все. В тюрьме она окончательно свихнется, -- думал Петр. -- Сам в яму толкнул".
-- А ничего нельзя сделать?
Начальник прикурил от зажигалки.
-- А что можно сделать?
-- Черт возьми совсем! -- Ивлев тоже достал папиро-сы. -- Испортится она там.
-- Ну... это напрасно. Ты где работаешь?
-- В СМУ-5.
Помолчали. Начальник задумчиво смотрел в окно, тро-гал пальцами гладко выбритый подбородок.
-- Знакомые есть в городе?
-- Нет. А что?
-- Так... -- начальник поднялся. -- До свиданья. Если по-чувствуешь, что... следят... следит кто-нибудь -- сразу скажи. Могут попытаться отомстить. С женой... тут сам решай. Лучше всего бы уехать сейчас отсюда. А если захочешь найти по-том -- найдешь, поможем. Как считаешь?
-- Никак не считаю: все из головы вылетело. Я думал, она не виновата. Нет, пока не уеду, -- Ивлев встал. -- До сви-данья.
-- Будь здоров.
Ивлев вышел из милиции... Остановился, долго сообра-жал: что делать? Из головы все вылетело. Пусто.
"Что делать? Что делать?" -- терзал он себя. Шел, как но-чью: ждал, что сейчас оборвется и будет долго падать в чер-ную какую-то, гулкую яму. "Нет Ольги. И не будет. В тюрьме". От этой мерзкой мысли хотелось завыть.
Дома в двери нашел записку:
"Не радуйся сильно, свое получишь. Скрываться бесполез-но -- смерть будет тяжелее".
"В смерть балуются, -- равнодушно подумал Петр. -- Вся-кая гнида хочет быть вошью".
В комнатах холодно, пусто... Петр включил свет, не раз-деваясь лег на кровать лицом вниз. Подумал, что надо бы за-переться, но лень было вставать. Страха не было.
"Пусть приходят. Пусть казнят".
Захотел представить человека -- автора записки. Всплы-ло лицо, похожее на лицо Шкурупия.
"Посадить тебя, паскуда, задом в навоз и забивать осино-вым колом слова твои обратно тебе в глотку. Чоб ты наелся ими досыта и никогда больше не выговорил".
Опять потянулась бесконечная ночь. Часа в два Петр встал, нашел письма к Ольге с родины, списал адрес и составил телеграмму ее отцу. Он знал только, что отец ра-ботает председателем колхоза.
"Срочно вылетайте помочь Ольге". Подпись: "Ивлев".
И стал ждать утра. Ходил по комнате, вспоминал свою жизнь. Вспомнил почему-то, как пацаном возил копны и его однажды растрепала лошадь. То ли укусил ее кто, то ли испугалась чего -- черт ее знает: вырвала из его слабых ру-чонок повод и понесла.